После сказанного о синергетике неизбежно возникает вопрос: в каком отношении к бытию/небытию находится хаос? Что такое хаос? В разных преданиях и текстах он понимается неодинаково. Чаще всего его склонны воображать как нечто бесформенное, неструктурированное, в виде первовещества или праматерии, которые потом, в духе аристотелизма, оформляются. Для синергетики такая трактовка хаоса не подходит, она банальна и превращает ее в пустое слово. Порядок из материи, пусть и «пра», становление и развитие некоего нечто, то есть бытия – это классика, в которой нет самостроительства, «тектологии» и самоценности отношений. Так лепил мир гончар. Сейчас он стал программистом и лепит его, не нуждаясь в глине (в «гиле»). Адекватным синергетике является образ хаоса, так как он представлен «в подлиннике», в греческой мифологии. «Хаос, греч., – у Гесиода – зияющее пустое пространство, существовавшее до создания мира. Порождениями х. были Гея, Тартар, Эрос, Эреб, Ночь. Х. у орфиков – состояние мира, возникшее как и Эфир из изначального времени (хроноса); под х. орфики понимали бездну, в которой обитали Ночь и Туман. Сгустившийся туман принял форму яйца, которое раскололось надвое, образовав небо и землю. Представление о х. как беспорядочном смешении чего-либо появилось позднее. (Помню до сих пор какой я хаос носил в голове; просто все кружилось… И. С. Тургенев, Рудин»)». [41]

Если метафизический образ хаоса как зияния, пропасти, дыры, бездны, открытого бесконечного пространства трансформировать в понятие, то оно означает пустоту, небытие, вакуум, отсутствие. Категориально говоря, в Ничто. И тогда главный тезис синергетики «порядок из хаоса» приобретает свой истинный специфический смысл: «порядок из ничто». Самоорганизация (самовозникновение). С другой стороны, любой порядок может исчезать, разрушаться. Хаос из порядка. Само-хаотизация (самоуничтожение). Взятые в совокупности, эти стороны составляют содержание нестабильных самоподдерживающихся процессов, не нуждающихся ни в материальном, ни в духовном субстрате (под-ставке, под-кладке). Самоорганизация не предполагает какого-либо фундамента и при наиболее общем его толковании – в виде Бытия.

По взглядам современных физиков реальность возникает из вакуума. Подобно этому в синергетике организация появляется из хаоса (пустоты). В ней воплощается феномен чистого движения, сущность которого – ничто. В физике материя, приближаясь к скорости света, исчезает. Подобно этому в синергетике она превращается в движение. В чистое время. И провозглашаемое в ней «возрождение времени» есть отказ от равновесия и устойчивости, хотя бы минимально присущих любому нечто. Больше движения – меньше бытия. Субстанциализм вытесняется реляционизмом. В таком случае опирающуюся на синергетику концепцию универсальной эволюции было бы правильнее называть абсолютной эволюцией. Термин «универсальный», подчеркивая внешнюю распространенность эволюционного мировоззрения – больше чем на Земле, чем глобальное, как понимали прежде – не передает его внутренней сути как утверждения самоценности перемен. [42] Если в диалектике движение абсолютно, устойчивость, равновесие, покой относительны, но они есть, признаются, то в синергетике и абсолютном эволюционизме «покой нам только снится». Это теория принципиально неравновесных систем и мировоззрение бесконечного становления. Если же движение без устойчивости (покоя), отношения без относящихся, функции без аргументов, информацию без того, о чем информируют считать все-таки бытием (как свет особым состоянием вещества), то оно тоже особого, субстанциально другого рода. Иное. Постчеловеческое. Мы не из «света», не ангелы и не радиоволны, даже еще не магнитные карточки. И для нас, людей, существ естественных и телесных – это небытие, ничто. Таков конечный логический вывод из концепции «от бытия к становлению», означающий, как подробнее надеемся показать далее, отказ от онтологии и метафизики, а в сущности философии в пользу теории самоорганизации и мыследеятельности, а в сущности метатехнологии. Для нас это путь к торжеству Ничто. Важнейший, но к вящей радости тех, кто, расколдовывая небытие и выпуская джина из бутылки, хочет сделать его творцом всего – не единственный.

Другой путь превращения бытия в ничто является более проторенным: через «идеализм», его победу над материализмом, которая произошла, наконец, в ХХ веке. До этого, в рамках классического (метафизического) философствования борьба велась с переменным успехом, хотя всегда с вполне отчетливой поляризацией и постоянными союзниками. Материалистическая трактовка бытия опиралась на естествознание, идеализм же, понятый как учение о трансцендентном и противопоставлявшийся предметному миру как чистый дух, воля и свобода поддерживался религией. В напоминание осмелимся сослаться на Ф. Энгельса. «Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть вопрос об отношении мышления к бытию… Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете так или иначе признавали сотворение мира, – а у философов, например у Гегеля, сотворение мира принимает нередко еще более запутанный и нелепый вид, чем в христианстве, – составили идеалистический лагерь. Те же, которые первичным считали природу, примкнули к различным школам материализма». [43]

Вынося мышление за рамки бытия, Ф. Энгельс, несмотря на объективистский стиль изложения перипетий философской борьбы, поступает как материалист. Материализм вообще присваивает себе бытие и эта установка приобрела выходящий за пределы философии характер. «Бытие, – я, ср. (книжн.). Объективная реальность (материя, природа), существующая независимо от нашего сознания, а также материальные условия жизни общества. Б. определяет сознание». [44] Удивительно другое, что против исключения мысли из бытия не возражали большинство идеалистов. С нынешней точки зрения такая позиция представляется непонятной. Информация – небытие? Но это потому, что мы вступили в информационное общество. В предметном мире реальностью обладали предметы. Для идеализма же область внимания расположена выше совокупности сущего, он вдохновляется Сверхсущим. В классическом сознании бытие отождествлялось прежде всего с естеством, а все не относящееся к нему имело принципиально отличный от бытия статус. Поэтому Декарт ищет точки соприкосновения протяженной субстанции и мыслящего духа, Шеллинг пишет трактат «Об отношении реального и идеального в природе», где обсуждает проблему тождества бытия и мышления. Сознание, мышление, дух родственны небытию или, как утверждал Сартр, не решаясь до конца порвать с онтологией, сознание есть бытие, но такое, сущностью которого является собственное отрицание. Наука, естествознание бытийны, потому что они материалистичны, ибо познают мир естественного, подтверждаются экспериментом и практикой, между тем как религия и спекулятивная философия сверх-естественны и мета-физичны. Они если не антибытийны, то над бытием, за бытием, вне его основных свойств пребывать в пространстве, изменяться во времени и обладать массой. Религия и метафизика имеют дело с бесконечным, вечным и невоспринимаемым нашими органами чувств. Их объекты умо-зрительны, умо-постигаемы – идеальны. В подобном контексте материализм действительно не отвечает понятию подлинной философии. Это скорее обобщение и комментарий к достижениям науки в познании эмпирического бытия вещей. Итак, с одной стороны наука и практика, бытие и материализм, а с другой, религия и умозрение, транс-бытие и идеализм. Оппозиция, которая сопровождала всю духовную жизнь человечества, по крайней мере после его перехода от варварства к культуре.

Решительный перелом в трактовке бытия и изменении отношений идеализма с наукой наступил, когда люди столкнулись со средой, которая неадекватна их телесности и содержанием познания стало невидимое, неощущаемое, несоизмеримое с пространственно-временными параметрами, скоростями и ритмами живого. Применение электричества и магнитных полей, теория относительности, расщепление атома, изобретение компьютеров сделали нашим окружением то, что в классическую эпоху считалось нематериальным. В существование микромира как и в бога мы верим по его проявлениям (знамениям, следам), а непосредственно ни того, ни другого никто не видел. Наука потеряла наглядность и по множеству свойств перестала быть «реалистической», тем самым сблизившись с метафизикой. Появилась «научная философия» или «философская наука». Стало труднее отличать ее и от религии, вследствие чего необычно большое влияние приобрели различные сайентологические учения. Сайентология – «научная религия» или «религиозная наука». Все это привело материалистическое мировоззрение к кризису, категории бытия, субстанции и реизма, лежащие в его фундаменте, потеряли свое прежнее значение. Мышление, переставая быть созерцанием, превращается в проектирование, непрерывно изобретает, создавая нечто новое, по отношению к которому оно первично. Оно становится causa sui, мыследеятельностью, а онаученно-опредмеченное – технологией. Ощущение бытия, возникавшее у человека укорененного в природе и несущего ее в себе, входит в противоречие с искусственным окружением, где он сейчас преимущественно живет и действует. Соответственно, представления о бытии сближаются с «идеалистическими», все полнее совпадая с характеристиками транс-бытия, небытия и ничто.

Главным рубежом в «измене» науки материализму и переориентации на идеальное следует признать информационную революцию, которая привела к появлению беспредметной, знаковой, экранной среды – искусственного-2. В самой «природной» из наук – физике (по-гречески, как известно, фюзис и есть природа) нарастают процессы семантизации и символизации. Физическая реальность наделяется чертами нематериальности и «невесомости», при том не в абстрактных теориях, что было бы как-то понятно, а в экспериментах. [45] Так много обсуждаемый физический вакуум – «ничто, пустота, в которой потенциально содержится любое нечто» настолько напоминает человеческую мысль, что об этом хочется кричать даже дилетанту. Весьма правдоподобной представляется квалификация вакуума в качестве термина нашего мышления по поводу деятельности в микромире. «Физический вакуум – основной метафизический (курсив мой – В. К.) элемент квантовой космологии. Он вполне соответствует библейской метафизике творения, хотя и без употребления слова «Бог». Можно быть атеистом, считая, тем не менее, что Вселенная возникает из Ничего». [46] У других авторов сущностью вакуума прямо объявляется информация, а природа приравнивается к гигантскому компьютеру. Появление теорий, кладущих в фундамент объяснения мира порождающую пустоту (вакуум), означает перерастание физики в проектно-технологическую стадию развития. Физика открытий трансформируется в физику изобретений, в инженерную дисциплину, своеобразную «технизику» (в контексте общей смерти естествознания, распадающегося на технологию и, по принципу дополнительности, экологию; смерти обществознания, распадающегося на системотехнику и, по принципу дополнительности, гуманистику). Мировоззренческим отражением этого является «метафизическая физика», модели «информационной Вселенной», «семантического Универсума», «Дао-физики», опирающиеся на «торсионы», «психоны», «аксионы» и другие понятия-кандидаты на роль виртуальных частиц вакуума. Вряд ли их можно списать на проявление старинного мистицизма, внезапно охватившего современных физиков. Материал для рождения Вселенной также берется в головах ее исследователей. «Исходные импульсы самодвижения Универсума задаются семантическими полями. Первый известный семантический импульс проявился 20 млрд. лет назад в форме Большого взрыва, приведшего к возникновению Вселенной». [47] Откуда взялся этот импульс? Вопрос остается без ответа или, как делалось тысячи лет, вводится сверхсильный, ворочающий галактиками старый дедушка – Бог, только в новом, адекватном собственным ежедневным занятиям образе «Верховного Программиста Вселенной». Все эти уникальные, выдающиеся, претендующие на наконец-то найденную истину концепции мира суть слепок с его компьютерного моделирования как основного способа работы современных ученых. В своей узкой области это могут быть полезные проекты и построения, но в ценности их объективного статуса мы вправе усомниться. Мировоззрение людей никогда не было и не будет чисто научным, оно обусловлено историей, производством, культурой и выражает состояние духовной жизни общества в целом. Из этого и надо исходить в оценке его истинности.

Окончательное онтологическое торжество идеализма связано с возникновением виртуальных реальностей. В них материальная субстанция заменяется отношениями и функциями, причем опосредованными, чужими, в которые человек вовлекается одним сознанием. Неизбежным следствием этого является ненужность его тела, предметов вообще. В виртуальной реальности материальные вещи и тела помеха, они действительно ничто. «По мере того как виртуальность умножается, телесности становится все меньше, и материальные условия виртуальности все больше уничтожаются. Как долго продлится этот процесс перед крахом? Воображение разрастается, а окружающая среда и инфраструктура деградируют – это месть материи» [48] . Виртуальным начинают называть все относящееся к духу, душе, психике, сознанию. А поскольку с точки зрения идеализма история человечества есть проявление развития его собственного или божественного духа, то вся она становится историей виртуальности. Идеализм, применительно к условиям нашего времени, можно спокойно переименовать в виртуализм. Постепенно распространяется точка зрения, где материальное интерпретируется как вид виртуального, его константный уровень Всего лишь! В американском языке слово «виртуальный» стало синонимом слова «фактический», а пленники виртуально-экранного мира склонны считать его более реальным, чем традиционный и это новое соотношение миров вводится в норму. Онтология превращается в виртуологию.