— Мы же договорились, что сделаем из вас настоящих мужиков. Или уже передумали?

Мы с Эльсой, сжав кулаки, исподлобья смотрели на хитро щурившегося мучителя и шумно дышали. Наконец, подруга по несчастью покорно выдавила:

— Ну вот еще, кому же не хочется стать сильным оборотнем. Это наша мечта просто.

— Тогда, как и вчера, бегом до того самого дерева и обратно. И побыстрее, а то каша остынет и обоз ждать не будет, — довольно потер здоровенными ладонями Дашек.

Тоскливо взглянув на бревно, котел с едой, мы дружно развернулись и побежали. Убежав на приличное расстояние, уже не сдерживаясь, стонали в голос — мышцы болели нещадно.

— Какого душника ты вчера разорялась, мол, я мужик, а мужики посуду не моют… — набросилась я на Эльсу.

— А ты тупее историю придумать не смогла? — огрызнулась она в ответ. — Мы пойдем в город кур топтать. Тьфу, похабщина какая!

Я сконфуженно оправдывалась, не забывая передвигать ноги:

— У нас в клане парни так говорят, вот и ляпнула первое, что пришло в голову, надо же было выкручиваться.

— Может уйдем от них? — неожиданно предложила Эльса с надеждой посмотрев на меня.

Кожа на ее бледном лице покрылась испариной, несмотря на раннее, по-весеннему прохладное утро. Голубые глаза лихорадочно блестят под козырьком. И бежит она еле-еле, смешно загребая ногами, и одежда на ней болтается, выдавая более хрупкое сложение, чем должно быть у парня семнадцати лет, как мы «признались». Наверное, я и сама выгляжу не лучше, если не хуже, будучи еще более тонкой и мелкой, чем Эльса.

— У меня совсем мало денег с собой, а тут кормят и везут бесплатно, — удрученно призналась я.

А злополучное дерево далеко… елки-палки…

— Еще и горы перейти придется, а там на душников нарваться ничего не стоит. Обозы с юга только под охраной и водят, иначе беда, — с грустью согласилась с нашим незавидным положением Эльса.

— Да ладно, разве мы пробежаться лишний раз не сможем? — притворно храбрилась я.

Бежать и разговаривать было очень тяжело, но когда еще возможность высказаться будет.

— Сможем, куда ж деваться. Только подозреваю, что гиены раскололи нас, — мрачно выдохнула Эльса.

— С чего это ты решила? — всполошилась я.

— Смотрят больно насмешливо. Словно подначивают сдаться или признаться в обмане. И этот намек на мурчание… не понравился мне.

— А другие?

— Те вряд ли. А эти желтоглазые кровопийцы… я почти уверена. Но молчат пока…

— Ну и ладно! — махнула я рукой. — И пусть молчат, глядишь, мы с ними горы перевалим — и разойдемся по-мирному.

— Как с князем? — хихикнула Эльса.

— Типун тебе на язык, братец, — мрачно буркнула я, взбираясь на холм к дереву.

Привалившись к стволу, мы отдышались, потом быстро осмотрелись и, собрав немного сушняка, отправились обратно. Причем гораздо бодрее, ведь в лагере нас ждал завтрак и уже почти любимая телега, в которой можно будет передохнуть.

Ох, нелегок путь к счастью и любви!

***

О том, что наш обоз остановится неподалеку от города, я узнала поутру четвертого дня пути. Когда мы с Эльсой вновь бежали «во-он до того дерева», вернее до огромного камня, который оказался указателем города Малинника. Оттуда в рассветной дымке проглядывала длинная линия городских крыш. Причем близехонько, всего в паре верст навскидку. Почему мы не стали заезжать в Малинник — непонятно. Может южане не хотят лишнего внимания?

После плотного завтрака и добросовестного мытья котлов в узенькой местной речушке мы узнали, что останемся здесь до следующего утра. Затем я упросила Мишека и Дашека, собравшихся в город пешком, взять меня с собой. Эльса, подруга называется, отказалась, де здесь она уже была и ничего занятного не нашла. А вот прикорнуть после тяжких трудов в телеге и досмотреть очередной сон — с превеликим интересом и удовольствием.

Кроме меня компанию братьям-гиенам составил Глен. Пока шли, гиены рассказали, что городок сей основали сразу несколько кланов медведей-солнцепоклонников, а название он получил из-за малиновых кущ, разросшихся с западной стороны. У первых домов спутники мне наказали к ужину быть в лагере и не искать неприятности на кошачьи уши и чересчур любопытный нос. Дальше они пошли по своим делам, а я по своим. Хотелось, как обычно, мир посмотреть — поглазеть по сторонам да на местных оборотней.

Медведи, как водится, в основном очень крупные, мощные и в человеческой ипостаси, тем более в Малиннике их большинство, поэтому попервости я шарахалась, опасаясь, что вот-вот затрут или затопчут ненароком. Среди этих верзил сама себе казалась тем самым дрыщом, которым меня Глен обозвал.

Сразу же купив в первой попавшейся лавке туесочек с сушеной малиной, вкусно пахнущей летом и солнцем, я неторопливо брела по улице, разглядывая все подряд и не забывая лакомиться. В сущности, ничего в этом Малиннике необыкновенного нет, за исключением непривычно больших горожан. Да следов войны: кое-где погорельцы отстраиваются и печные трубы торчат. А вот к полудню, когда пришла на огромную площадь, увидела два весьма примечательных здания. Словно две противоположности. Одно — сложенное из потемневших от времени бревен, украшенное деревянным кружевом, с древними рунами — храм Богини Луны, защитницы женщин и семей. Храм высокий, с квадратными окнами и тонким шпилем на остроконечной крыше, будто пронзающим небо. Подобный есть и в Аверте, и в Волчьем клыке, только поменьше.