— Тиль, соглашайся! Я никогда не буду против твоего дела. Клянусь.

И прежде, чем я все обдумала, успела испугаться, что Дирк придумал еще какую-то хитрость, выпалила:

— Да!

Он подхватил меня на руки, пылко поцеловал, а я обвила его шею руками, положила голову на плечо и радовалась, что он не только ни держит на меня зла, но и по-прежнему так же сильно любит, несмотря на все произошедшее между нами.

Мы долго разговаривали о нашем прошлом, настоящем, будущем. И внезапный вопрос Дирка:

— Тиль, а я хоть нравлюсь тебе? — искренне растрогал меня.

— Если бы не нравился, сказала бы «нет», — заверила его. — Это раньше мы были другими, а сейчас я изменилась, ты тоже. Наверно, так и должно было все произойти, чтобы мы повзрослели.

— Да, — согласился он, — только родных жаль. Знаешь, звучит некрасиво, но встречи с ними я побаиваюсь.

— Я тоже, — призналась честно.

— Ох, и дел мы натворили.

— Это все я, — напомнила стыдясь.

— Ну мы же с тобой пара! Пусть сбегали по отдельности, но ведь сбежали.

— В Гронвиле, наверно, только и говорят, что мы подали дурной пример остальным.

— Ага, вот уж мы парочка! Но, Тиль, знал бы, что так будет, сам бы предложил тебе сбежать. Я рукастый, не пропадем! — он спохватился и добавил: — И ты рукастенькая!

— Дирк, — вдруг вспомнила я. — А я обещала мадам Грисби, что мое клеймо будет двойным, слитым с ее! — Для людей это мелочь, но для гномов-мастеров из одной семьи иметь разные клейма — что-то невообразимое.

— Знаешь, Тиль, я думаю, твое клеймо будет не просто двойным, а как минимум тройным. Клеймо госпожи Грисби, — загнул первый палец. — Твое. Мое. — Затем второй и последующие. — А когда помиришься с отцом, уверен, он разрешит тебе использовать семейное и будет гордиться тобой!

— О, Альда! — встрепенулась я. — Как же я их все умещу на тоненькой сережке?

— Что-нибудь придумаешь. Вон как рисуешь. Я когда смотрел, какие кольца ты предлагала, только диву давался от мастерства твоего.

— А чего вредничал?

— Сердился на тебя. Немного, — Дирк трогательно поцеловал меня в висок, и я заулыбалась, а потом снова вспомнила о родных.

— Дирк, но если родители рассорились — они же будут против нашей свадьбы.

— Помирятся. Их главное подтолкнуть к миру и дать время. Так что, как ни крути, нам пока лучше оставаться здесь, в Эльверде. Тебе нужно завершить обучение. И как раз дождемся, пока моя мать и Бирка смирятся, что мы вместе. Не переживай, все наладится. Только, Тиль, я пока комнату снимаю, а потом видно будет: или дом будем снимать, или купим свой, или в Гронвиль вернемся, когда там все успокоятся.

В планах выходило все замечательно, вот только от одной мысли, что буду выходить замуж без родителей, стало грустно. Я поджала губы, и Дирк, потрепав меня по макушке, притянул к своему плечу.

— Знаю, Тиль, но лучше так. Так уж сильно наши родители переругались. И твои между собой тоже. Давай пока обменяемся браслетами перед главой гномьей общины, а потом, когда родители смирятся и пожелают, проведем торжественную церемонию дома.

Умом я понимала, что он говорит верно, и все равно щемило в груди от печали.

— А ты далеко живешь?

— Нет. Показать?

Я кивнула — и мы пошли смотреть, где я скоро буду жить.

Смеясь и болтая, мы не заметили, что за нами идут два мужчины. Только когда я услышала:

— Конопушка! — замерла, обернулась и бросилась к протянувшему руки отцу.

— Папа!

Я все еще находилась в его крепких объятиях, когда раздался хриплый голос Лейрала. Поверить не могу, они тут! И Дирк тоже не мог.

— Отец? — удивленно спросил он. — Ты пьян?

— Дорога была до-олгой, — кивнул Лейрал и покачнулся. — Если бы не любезный сосед — была бы тоска-а смертная. А так, мы успели подраться, выпить, примириться и еще выпить. А когда увидели, как вы…

— Мило общаетесь, — подсказал папа, и мы с Дирком от стыда покраснели. Мы же целовались!

— Да! Так очень мило общались, что решили вас не пороть, хотя все дорогу только этого и хотели… У, вас! — затряс отец Дирка кулаком. — Два негодника…

— Это у тебя, Лейрал, негодник! А меня не-егодница! — поправил, заплетающимся языком, папа.

Я только сейчас подметила, что он тоже не совсем трезв. А если точнее, пьян, как и отец Дирка, грозно смотревший на нас.

— Надо им было рассорить деревню, соседей, найти приключения, сбежать из дома..!

— Обоим! — подметил мой папа, продолжавший любоваться мной и обнимать крепко-крепко, будто я птичка, которой, дай слабину, упорхнет. Как же я соскучилась по нему. И хоть он был в шапке, разглядела седую прядь. Слезы навернулись на глаза, и я расплакалась, а папа только поцеловал меня в макушку и шептал: — Ну, будет уж, Конопушка!

— Обоим! — поддакнул сосед. — Чтобы чинно-мирно идти по Эльверду под ручку и целоваться! А простой, обычный способ пожениться вам чем не подошел? А?! Выпорю! Нет бы в Гронвиле так миловались!