— Интересно, а них у всех есть такая опция? А то мне мой муж ничего не шепчет.

— Это развивается в процессе. Представь…

Алекс пару раз кашлянул, ему не хотелось выслушивать подробности. Женщины замолчали, заподозрив, что их понимают. В приемную влетел запыхавшийся директор, рассыпаясь в извинениях по-русски, попросив покрасневшую женщину, обладательницу модели F15, подать чай.

— Итак, вы, вероятно, уже в курсе, что мы хотим заказать вам гиродины для Ковчега. Пять комплектов. С вами связывался Хенк Орли, но он не совсем понял ваш ответ. Поэтому я здесь, чтобы расставить все точки над i.

— Да, я в курсе по поводу вашего заказа. Если говорить прямо, то дело вот в чем. Как понимаю, гиродины должны работать двенадцать тысяч лет. Мы не принимаем заказы на такой срок службы.

— А в чем собственно проблема? Магнитная подвеска снимает все ограничения на продолжительность работы.

— Мы не занимаемся магнитной подвеской, это не наш профиль.

— Так займитесь. Неужели вам не важен наш заказ? Он же многократно перевесит ваш годовой оборот. Найдите субподрядчика по магнитной подвеске, наконец.

— Какой вы быстрый! Магнитная подвеска — не жесткая. У нас весь управляющий софт рассчитан на жесткую подвеску.

— Простите, мы платим столько, что за эти деньги можно десять раз поменять все программное обеспечение.

— Это у вас можно, — директор тяжело вздохнул. — У нас нет кадров. Точнее, они есть, но они не умеют и не хотят осваивать новый софт. Все, кто учился до реформы, ушли на пенсию. Все, кто умудрился прилично выучиться после реформы, уехали в иные края. Понимаете, сейчас единственная стратегия выживания «Космотеха» — не дергаться. Пока у нас есть однотипные государственные заказы — мы живы.

— Но это же означает, что ваш «Космотех» обречен!

— Конечно, обречен. Как и каждый из нас. Мне и большинству сотрудников уже не так далеко до пенсии. Да, здесь многое обречено. И не только здесь — сами, небось, видели, поездив по миру. Реформа-то прошла не только у нас. Гомеостаз, однако!

Как только Алекс покинул обреченный «Космотех», одна из свидетельниц его визита, та, что обладает моделью S300, спросила у директора про странного русскоговорящего монгола с европейским лицом, да так и села с открытым ртом. А когда пришла в себя, тут же раструбила по четырем социальным сетям, что у них был директор триллионного фонда Ковчега и только что уехал в аэропорт. Реакция у некоторых воронежцев оказалась превосходной, и в аэропорту Алекса окружила небольшая, но плотная толпа. Впереди — трое с микрофонами. У всех троих в первом же вопросе слово «триллион» (почему человек, распоряжающийся триллионом, передвигается без охраны и т. п.). Всем троим вежливо отказано. Дальше два изобретателя — один со способом передвижения быстрее света, другой с механизмом утилизации темной энергии. Пришлось взять у каждого по брошюре. Дальше — десятка два соискателей автографов с популярными книжками про Ковчег и даже с монографией Алекса с Йораном про экзопланеты. Вполне приятные умные люди, которые есть везде, как бы ни пытались их вытравить. Наконец, откуда-то сзади зазвучало «Александр Михайлович, Александр Михайлович». Алекс покрутил головой: где тут Александр Михайлович? И через несколько секунд понял, что это он и есть, у него же есть отчество — Михайлович. Алекс откликнулся, и молодой паренек протиснулся вперед.

— Меня зовут Ваня, Ваня Плотников. Я студент четвертого курса, биолого-почвенный факультет. Возьмите меня в сегмент Био! Я хочу заниматься фитоинженерией и экоконструированием. Я знаю предмет, слежу за литературой и готов ехать работать в любое место Земли и Марса.

— Хорошо, Иван, пишите развернутое заявление на официальный e-mail Ковчега, в теме укажите «Для Александра Селина» кириллицей — оно обязательно попадет ко мне.

Сорок минут осталось. Пора прощаться с этими быстрыми на подъем людьми. Никогда не знаешь, что окажется в сухом остатке от визита. Кто знает, может быть самым полезным результатом станет этот Ваня Плотников. Почему бы и нет?

Следующий пункт — Тулуза, «Электромеханика», где строят штопор Роланда. Смонтировали полномасштабный макет внешнего контура на полгода позже срока. Макет не работает. Точнее, работает, но так, что это вызвало у Хенка истерический смех. Теперь очередь Алекса — пришло время применить тяжелую артиллерию. По-хорошему, надо бы сменить подрядчика, время есть. Но сначала посмотреть и поговорить.

Здание для штопора бросается в глаза еще с самолета при заходе на посадку — цилиндр стометровой высоты метров пятьдесят в диаметре. Построили быстро. Макет делали четыре года. Всего шесть тонн меди и композитов, но размеры…

— Включайте! — потребовал Алекс, как только вошел со свитой в зал.

— Может, не надо? Мы и так все расскажем, во всем признаемся.

— Включайте! Хенку включали, я тоже хочу посмотреть.

— Ну что ж, это не самое лучшее зрелище, но если вы требуете…

Конусообразный букет из шести медных спиралей с растяжками и распорками, висящий раструбом вниз, дернулся и завибрировал. Вибрация усиливалась, пока обмотки не пустились в судорожный пляс — зал наполнился инфразвуком, будто возвещающим приближение Судного дня, потом конструкция успокоилась, а через некоторое время снова пустилась в пляс.

— Достаточно, — сказал Алекс. — У вас тут два механических резонанса в конструкции близкие к рабочей частоте. Оттого и биения.

— Да, мы осознали.

— Явно не хватает внешних кольцевых шпангоутов.

— Да, не хватает.

— Так вы вообще просчитывали конструкцию или нет?

— Просчитывали, но по упрощенной модели.

— Вы же все время имеете дело с переменными магнитными полями и механикой. У вас все должно от зубов отскакивать.

— Понимаете, параметры этой задачи выходят за рамки входных значений тех кодов, которыми мы пользуемся. Мы никогда не сталкивались с такими условиями. Наши конструкторы не знали, с какой стороны подойти. Хуже того, мы попробовали найти специалистов на стороне. Их нет! Вообще нет ни одного, кто был бы готов заняться этой задачей. Мы закидывали удочки очень далеко — похоже, что таких людей просто не существует. В конце концов наши сотрудники решили попробовать сами, применив упрощенную модель. Результат перед вами.