— А разве тебе не ударит в голову, если ты вот так резко выпьешь всё за раз?

— Это не проблема, — крайней серьёзно сказал он. — Бренди пробуждает.

— ...Разве это не такой способ сказать, что сейчас ты не особо бодр?

— Это никакой не способ.

— Ох, да неужели? — Она заметила напряжённые нотки в его голосе и захихикала.

Она просто подтрунивала его, просто шутила. Если бы ему действительно нездоровилось, она бы точно это заметила. А затем она бы силой заставила его лечь в постель и укрыла бы одеялом.

Фестиваль был весёлым, это да... но тем больше было причин не разрушать эту атмосферу, заставляя его перенапрягаться.

— А ведь прошлой ночью ты вернулся крайне поздно. Чем занимался?

— Заканчивал делать то, что нужно было сделать.

Она уже привыкла к его объяснениям, которые объяснениями-то можно было назвать с трудом. Но она не давила на него, попросту сказав: — А.

Тепло распространялось по её груди, и она почувствовала прилив бодрости. Она не была уверена, было ли тут дело в алкоголе или же нет.

— Я думал, ты спала, — сказал он всё тем же равнодушным тоном. Он заметил, как она себя сейчас чувствовала? — Ты не спала всё это время?

— Ох, хаха… Я просто вроде как… не могла уснуть.

— Ясно.

Он тоже не давил на неё. Вместе они влились в водоворот празднующей толпы.

Времени всегда было недостаточно.

Эльфийская лучница подбрасывала тарелки в воздух и стреляла в них под бурные овации. Дворф установил прилавок и продавал там прекрасные мечи с гравировками, которые, по его же словам, он сам и сделал. Рея-музыкант играл мелодичную песню на всеобщее услышание.

Куда бы они не пошли, столь знакомый город каждый раз старался показать им нечто новое.

Они прогуливались по округе, когда он вдруг остановился.

— А? Что такое?

Она вгляделась в его лицо, но, естественно, не увидела никаких эмоций.

Он лишь пробормотал:

— Хм.

А затем…

— ...Подожди немного.

— Ну, ладно, но…

Он освободил свою облачённую в кожаную перчатку руку от её руки.

Неожиданно оставшись одна, она сделала то, что делала всегда — прислонилась к стене, ожидая его.

Она держала руку, теперь уже пустую, перед своим лицом и нежно дышала на неё. На самом деле она не чувствовала себя одинокой или расстроенной. Но пока толпа авантюристов и путешественников проходила возле неё, ей в голову закралась одна мысль.

Их отношения, где он уходит, а она ждёт его, скорее всего не изменятся.

Так было всегда.

Они иначе смотрели на мир.

Десять лет.

Десять лет с тех пор, как она покинула свой дом, а их деревня была уничтожена.

Пять лет с тех пор, как она воссоединилась с ним, теперь уже авантюристом.

Она не знала, как он провёл те пять лет, что они были порознь 20 . Она ничего не знала о тех днях, когда он ещё не стал Убийцей Гоблинов. Она не знала, что произошло в их деревне. Разумеется, она слышала истории об этом, но все они от третьих лиц, слабо связанных с деревней.

Она помнила, как держала своего дядюшку за руку, пока пустые гробы опускались в землю.

Но это всё.

Она действительно не знала, что там произошло, почему, или куда все подевались.

Там был пожар? Поля, что с ними? Животные? Её друзья? Её отец. Её мать.

Что насчёт птичьего гнезда, за которым она втайне ото всех ухаживала, а что с сокровищем, которое она спрятала в дупле дерева?

Фартук её матери, тот самый, который она однажды пообещала отдать ей, когда та станет старше? Её любимые ботинки? Кружка, которую ей подарили на день рождения, и чей зелёный цвет потускнел, хотя она так о ней заботилась.

Одно за другим драгоценные воспоминания возвращались к ней, теперь уже напоминая призраков.

И что у неё осталось? Одна маленькая коробка с вещами, которые она нашла в городе в тот самый день и решила взять с собой.

Если... это была всего лишь игра её воображения. Но если.

Если бы в тот день она не покинула деревню, что с ней стало бы? Смогла бы она увидеть те же вещи, что видел он, и выжить?

Или она бы умерла и оставила бы его в полном одиночестве. И если так, отомстил бы он за неё?

Или… Что если бы он умер, а она стала бы единственной выжившей?