Они мельком посмотрели друг на друга, затем на грудь Пастушки, которую ярко подчёркивала рука, на которой та покоилась.

После этого они посмотрели вниз на себя и вздохнули. Понять это было достаточно легко.

— Не волнуйтесь. Вы ещё растёте.

— ...Как-то слабо это обнадёживает.

— Ага, и всё же…

Они обе покраснели и начали подрагивать, твёрдо не сводя глаз с земли.

Пастушка улыбнулась в душе и погладила их обеих по головам.

— Ну да ладно, что вас беспокоит?

Девушки кивнули, а затем указали на вход в таверну позади них.

Там собралась огромная толпа, а в центре её расположился маленький столик. На столе стояла статуя лягушки с открытым ртом.

Пьяница стоял на белой линии, нарисованной на дороге, держа в руке пригоршню серебряных шаров.

— Хурах! Яяяях! Хааааах!

Он швырял шары один за другим, но всё тщетно. Каждый из них отскакивал от стола и падал на землю.

Владелец лавки стоял рядом со статуей, натренированными движениями собирая шары и горланя во весь рот:

— Подходите, подходите, десять шаров всего за одну бронзовую монету! Попадёте раз и получите кружку эля! Или лимонада для мальчиков и девочек!

— Они не попадут, — фыркая сказал Паренёк Скаут.

Он тренировался в группе Воина в Тяжёлой Броне, но он всё ещё был ребёнком. Авантюристом можно было стать как минимум с пятнадцати лет, и с тех пор для этого паренька уже прошла пара лет, но до двадцати лет он явно ещё не дорос.

Пастушка осознала, что он, должно быть, солгал о своём возрасте, но не почувствовала никакого желания заявлять об этом вслух.

— Ага. Я думаю, что с этими шариками что-то не так.

— Ну же, ну же, паренёк. Это несмешно.

Ещё зелёный воин говорил это полушутливо, передавая бронзовую монету владельцу лавки, который ответил на это с улыбкой, предполагавшей, что подобный разговор уже имел место быть.

Затем двое мальчишек начали швырять шары один за другим, но ни один из них не пролетел даже рядом с целью.

Раздалось глубокой ээээх.... от девушек, стоявших с ними.

— ...Они так легко ведутся на подобные вещи.

— Мальчишки дураки, а?

Они были не особо старше их, но пытались казаться гораздо более зрелыми, чем было на самом деле.

Пастушка выслушала жалобы девушек с «Угум, угум».

«Мальчишки. Они пытаются выглядеть крутыми…»

— ...и девчонки хотят от них того же, — сказала она, глядя на своего давнего друга.

Выражение лица за стальным шлемом всё так же невозможно было увидеть, а вот угадать его было проще простого.

— Что такое?

— Устроишь нам демонстрацию?

— Хрм.

Взгляд Убийцы Гоблинов метался между четырьмя детьми и Пастушкой.

После чего, слегка кивнув, он достал бронзовую монету из своего кошелька и подошёл к владельцу лавки.

— Лавочник.

— Дасэр!

— Один набор, пожалуйста.

Случившееся далее оказалось слишком быстрым, чтобы человеческий глаз мог уследить за этим.

Он покрутил шары в своей ладони с лёгким дзыньк, после чего начал швырять их в рот лягушки.

В его технике не было ничего необычного.

Он просто поставил перед собой цель. Но он был аккуратен и быстр.

Один шарик попал. Два. Три, четыре. Затем пять и шесть.

Несколько секунд шары катились вниз внутри статуи лягушки, создавая звук, крайней похожий на кваа.

— Вау!

— Воаа…

Изумление на лицах детей смог бы увидеть даже слепой.

И не только на лицах детей.

Зрители одобрительно оох– нули и начали аплодировать.

«Хех!» — Пастушка горделиво выпятила грудь так, словно это она устроила шокирующее представление.

Люди думали, что он был хорош лишь в убийстве гоблинов.

Но это было не так. Он был способен на большее.

— Боже, мистер, вы не могли бы слегка сдерживаться? Ради меня?

— Нет.

Пока он невероятно серьёзно отвечал владельцу, Пастушка поздравительно похлопала его по спине.

— Ты всегда был хорош в таких играх, даже когда мы были детьми.

— Да.

В их родной деревушке тоже была таверна, хотя статуя там была не лягушки, а женщины с кувшином. И на каждом фестивале он выигрывал по три кружки лимонада ей, себе и его сестре.