Посветлевшее лицо Кин немного осунулось. Она сразу поняла, к чему ведет Ринриетта.

– И что?

Ринриетте на миг стало ее жаль. Может, Кин и была одной из лучших студенток курса, но в некоторых отношениях она все еще оставалась ребенком, несмотря на то, что за последние годы они многому научили друг друга – и не все эти знания числились в учебных дисциплинах.

– Говорят, Джайкоб Первый стар и немощен. Если он умрет, кто станет новым королем Каледонии?

Этот вопрос Кин встретила спокойно. Должно быть, уже не раз задавала его сама себе.

– Мой дед. Наверно, мой дед. Ну, то есть, у него есть все шансы занять престол и…

– Совершенно верный ответ, мисс Ду Лайон, - Ринриетта нарочно произнесла это с грубым готландским акцентом, как их преподаватель по арбитражному процессу, мистер Гойнч, - Как вы думаете, позволительно ли внучке августейшей особы шляться по всему небесному океану и заниматься такими легкомысленными вещами?

Кин смутилась. Точно паруса ее шхуны вдруг обвисли, потеряв ветер.

– Я… Я не наследная принцесса. У меня семь старших сестер и…

– Но ты его любимая внучка и сама это знаешь. Как думаешь, твой дед позволит тебе рисковать собой? Отправляться на край света в деревянной коробке под парусами? Исследовать опасные высоты и неизвестные ветра?

Кин неуверенно ковырнула пальцем чудом уцелевшую обивку дивана.

– Ему придется. Я не отступлюсь.

– Можно подумать, он отступится! – Ринриетта презрительно хмыкнула, - В битве при Бархэме твой дед не позволил нарушить строй даже тем кораблям, которые были объяты пламенем. Неужели ты думаешь, что он даст тебе свободу маневра? Я уверена, он уже распланировал твое будущее. Вместо опасных приключений и далеких ветров тебя ждет канцелярия при губернаторской резиденции где-нибудь на Ринауне или Вангуарде. Ты никогда не приблизишься к кораблю ближе чем на пятнадцать футов – вполне достаточное расстояние, чтоб торжественно разбить о его борт бутылку шампанского.

Кин прищурила глаза, словно сама сейчас вела флот Каледонии в атаку на вражеские корабли – прямиком на гремящие пушки, не обращая внимания на пачкающие облака пороховые разрывы.

– Он не посмеет распоряжаться моей жизнью, будь он хоть трижды король!

Ринриетта запрокинула голову, уже не боясь ослепнуть – солнце миновало высшую точку зенита и теперь неспешно, окутываясь розовой дымкой, скользило вниз, чтоб утонуть в небесном океане, как оно делало миллионы раз прежде. Некоторые вещи по воле Розы просто не меняются в мире. Жаль, что Кин это только предстоит узнать.

– Делай, что хочешь, - только и сказала она, распрямляя гудящие после двух часов фехтовальных упражнений ноги, - Мне без разницы.

Во взгляде Киндерли промелькнула недоверчивость.

– Только не говори, что сама никогда не мечтала об этом!

– Никогда в жизни, - честно ответила Ринриетта, наслаждаясь ее смущением, - Небо с самого детства казалось мне очень непонятной и опасной штукой. Да я бы рехнулась от страха, если бы кто-то засунул меня на корабль. Все эти веревки, паруса, палубы… Нет уж, мне достаточно хорошо и на твердой земле.

– Ты это нарочно мне говоришь, да?

– А что?

– Уж тебе-то не придется клянчить у своего деда корабль, да? Уж твой дед точно не прогонит тебя с мостика!

– Икра толстолобика, это совершенно не…

– Потому что твой дед пират! Да-да, самый настоящий пират!

Ринриетта ощутила, как сами собой смыкаются зубы. Киндерли Ду Лайон редко посещала уроки фехтования, вероятно, и в этом находя способ уязвить своего деда, но, судя по всему, отвечать уколом на укол она все же научилась. Иногда даже не подозревая, до чего больно ранит ее собственная шпага.

Ринриетта резко поднялась с дивана, так, что жалобно заскрипели пружины.

– Ты ошиблась, Кин, - сухо сказала она, делая вид, что разминает затекшие ноги, - Пиратов больше нет.

– Есть, - упрямо возразила та, неподвижно сидя на диване и глядя Ринриетте в спину, - Я же читала депеши деда. И Порт-Адамс, их пиратское логово, тоже есть.

– Это не пираты. Это трусливые грабители, годные лишь на то, чтоб щипать беззащитные торговые корабли вдалеке от больших островов и пользующиеся благородным анахронизмом, чтобы сохранить остатки самоуважения. Лет через пять от них останутся разве что пиратские романы…

– Я бы хотела стать пиратом, - серьезно произнесла Кин, тоже поднимаясь с дивана.

Она стояла где-то позади, за плечом, оттого Ринриетта слышала лишь легкий шелест ее сорочки, которую трепал ветер. Но щеки все равно окатило изнутри предательской теплотой. Ринриетта знала, что пока Кин рядом, эта теплота будет усиливаться – до тех пор, пока не превратится в убийственный жар, сродни тому, что выделяют горящие в небе корабли.

– Не думаю, что ты так уж хотела бы быть пиратом, если б имела перед глазами подходящий пример, - пробормотала она, напуская на лицо равнодушно-презрительное выражение, - Вроде моего деда.