Ярко-оранжевое отсвет за спиной привлек мое внимание.

— Все хорошо? — комок образуется в горле при звуке сильного, уверенного голоса Билла. Для всех, я знаю, Билл на взводе, или про него говорили так техасцы. Собрав нервы в кулак, я разворачиваюсь на каблуках, едва не потеряв равновесие. Билл держит в руках сигарету, и я не замечаю признаков наличия какого-нибудь оружия. Я успокаиваюсь при мысли, что все же не искупаюсь в бассейне, и двигаюсь к нему. В мерцающем свете бассейна Билл кажется массивнее и выше ростом, чем он был при свете дня.

— Да, сэр, — мой голос дрожит.

Какого черта? Я же взрослый мужик. Мой голос не ломался с тех пор, как я был подростком.

Я благодарен темноте за то, что скрывает предательский румянец, растекшийся по моему лицу. Собравшись, я выпрямляюсь, оказавшись чуть выше, когда подхожу к нему.

Билл наклоняет пачку сигарет ко мне, выстучав одну из упаковки.

— Закуришь?

При нормальных обстоятельствах я бы отказался от этого предложения. Курение — это отвратительная привычка, но сейчас я не собираюсь отказываться. Я протягиваю руку и вынимаю сигарету из пачки, засунув в рот. Ниточка пламени трепещет, вырываясь из зажигалки, поднесенной к моему лицу. Я наклоняюсь вперед, опуская кончик сигареты в пламя. Яркие угольки табака воспламеняются, и я с наслаждением затягиваюсь, впуская клубы табачного дыма в свои легкие. Горло першит, но я продолжаю затяжку.

— Спасибо, — выдыхаю я, выпуская дым из своих легких. Беру сигарету в другую руку, чувствуя головокружительный эффект табака практически мгновенно.

— Не рассказывай Линдси. Она думает, я бросил давным-давно.

Я киваю.

— Ну что ж, тогда это наш маленький секретик.

Билл прислоняется к деревянной колонне, перекладывая сигарету в другую руку. Чувствуется, курит он как профессионал. Сигарету держит между пальцами, делая глубокую затяжку каждый раз. Сам признается мне, что заядлый курильщик. Зато я не помню, когда брал в руки сигареты, точно, еще в колледже. Хотя сомневаюсь, что это был табак.

Я опираюсь на противоположный столб и смотрю на журчащую воду. Страх, больше похожий на агонию, потрясает меня до глубины души. Я ненавижу саму мысль разочаровать Билла. Он принимает меня в своем доме, зная, что мы с Маккензи поссорились. И мне кажется кощунством выйти из дома, чтобы ответить на звонок Оливии, даже с разрешения Маккензи, и предательским ударом в его спину при такой его щедрости.

— Звонила Оливия? — спрашивает он, стряхивая пепел с кончика сигареты.

— К сожалению.

— Ммм, — он делает еще одну глубокую затяжку. Дым, выдыхаемый нами из легких, кажется, клубится в ночном небе между нами. Я прикладываю сигарету обратно к губам, затягиваясь сильнее на этот раз.

— Это не то, что ты думаешь, Билл.

— И что же я думаю?

Я стучу пальцем по концу сигареты несколько раз, стряхивая пепел.

— Ты думаешь, что я играю чувствами Маккензи.

— Если бы это было так, каким бы образом ты оказался тогда приглашенным в мой дом сегодня, да еще и на праздник завтра, скажи-ка мне.

Он у меня есть.

— Извини, — делая очередную затяжку, я наблюдаю, как серое облако, выдыхаемое из моих легких, растворяется вокруг меня. Никотин бежит по моим венам, заставляя меня чувствовать легкое подташнивание и головокружение.

Билл тушит сигарету и бросает окурок в цветочный горшок.

— Так ответь же мне, сын, как ты намерен исправить это безобразие?

Я не докуриваю сигарету до фильтра, но повторяю действия Билла: тушу окурок и отправляю следом в тот же цветочный горшок. Я сглатываю, пытаясь облегчить боль в животе.

— В том-то и дело, что не знаю. Но вот что я знаю точно, так это что не могу продолжать жить без Микки. Она — мое сердце.

Сняв бейсболку, Билл качает своей лысеющей головой.

— Это только начало. Почему же ты добирался сюда так долго?

— Плохой совет, — иронизирую я.

Билл откидывает голову назад со смехом.

— На самом деле это был хороший совет. Да и цветы твои очень красивы. Их так приятно касаться.

Я хлопаю руками по бедрам.

— Неужели всем известно, что это я присылал ей цветы.

Он похлопает меня по плечу.

— Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это.

Я вздыхаю, глядя на человека, которым восхищаюсь. Именно в этот момент я понимаю, что он заботится не только о своей дочери, но и обо мне. Он пытается защитить и меня. Человек, отец в нем, пытается помочь нам обоим стать счастливыми.

— И что же мне предпринять? — спрашиваю я.

Билл сжимает мое плечо крепче.

— Я хотел бы кое-что уточнить. Могу я задать вопрос? — я киваю, заранее страшась его вопроса. — Ребенок твой?