Как это ни странно, я могу ее понять. Мне ведь понадобилось написать ей прощальное смс, чтобы она пришла ко мне сегодня. Я не знаю, что на это ответить. Ничего нельзя возразить. Извинений недостаточно. Все это время я думал, что она оставила меня, потому что залетела Оливия. Но мне, ни единого разу не пришло в голову, что мои действия она расценит как попытка оставить ее. Чего она не понимает, так это то, что я никогда ее не оставлю. Из-за новости о ребенке я вернулся к своим старым привычкам. Как мне заставить ее понять последствия от новости Оливии? Она ведь не просто разрушила мои планы на Маккензи, она еще и отправила меня обратно в пучину отчаяния, из которой я с таким трудом карабкался столько лет.

— Все не так, как ты думаешь, — отвечаю я.

— Нет? Тогда ты почему смылся сегодня утром? Ведь ты пообещал мне остаться. И тут я обнаруживаю, что тебя и след простыл. Это ведь не Джеки открыла мне, что я так боялась сегодняшнего утра. Это было ее знакомство с нами. И тут — бац! — декламирует она. — Я знала, что будет большой ошибкой спать с тобой прошлой ночью. Но я не знала, насколько. Просто, я подумала, если мы проведем время вместе, мы все выясним. Это была откровенная глупость с моей стороны.

Она двигается к дверце автомобиля, положив руку на ручку:

— Возможно, ты и прав. Все мы когда-нибудь причиняем друг другу боль. Наверное, мы просто не подходим друг другу.

— Ты неправильно думаешь, — тупо повторяю я снова.

Есть несколько вещей, о которых я знаю и в которых полностью уверен в этой жизни. Первое: правда всегда тяжела. Второе, ложь неизменно выплывает наружу. И третье, как бы быстро человек не убегал от своего прошлого, оно все равно настигает. Мое прошлое, наконец, настигло меня.

— Я собираюсь уйти, Дрю. Безопасного тебе полета до Бостона, — она протягивает руку.

Мое сердце застревает где-то в горле. Горе мое такое огромное, что может целиком затопить меня.

— Ты не понимаешь. Я ушел не от тебя. Я ушел от нее. Мне пришлось уйти от нее, — слезы градом текут из глаз. Это как раз тот момент, которого я ожидал с таким ужасом. Я ведь знал, что он неизбежно настанет. Но я никак не ожидал, что он будет таким.

Маккензи наклоняет голову вбок. Решимость уйти от меня ясно читается на ее лице:

— Уйти от кого? От Оливии?

Я прикрываю лицо руками. Рыдания прорываются из груди. Я ненавижу плакать, но держаться больше нет сил.

Маккензи берется за мои запястья, отстраняя руки подальше от лица:

— Что ты скрываешь от меня, Энди?

Слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Я не тот, кем ты меня считаешь. Я сделал кое-что ужасное в своей жизни, и, боюсь, если ты узнаешь об этом, ты меня возненавидишь.

Маккензи несколько раз моргает в замешательстве.

— Да что ты натворил?

Дрожащие нотки сквозят в моем голосе, пока я говорю:

— Я убил свою дочь.

Всполошившись, Маккензи выпускает мои руки и отходит от меня.

— Ты — что? — переспрашивает она. Страх заменяет злость в ее глазах. Впервые она видит перед собой меня, реального, монстра, каким я являюсь. — Ты ведь ничем не навредил Оливии? О, Боже. Я знаю, что ты не очень обрадовался беременности Оливии, но никогда не думала...

Я хватаю Маккензи за руку. Она делает судорожные, безуспешные попытки освободиться.

— Нет. С Оливией и ее ребенком все в порядке. Я говорю о другом.

Маккензи расслабляется и прекращает безуспешные попытки вырваться.

— Ох. Ну, тогда ладно. Хотя не понимаю, о чем ты говоришь, — ее замешательство отчетливо сквозит в голосе.

Я глубоко вздыхаю и отпускаю ее.

— Не можем ли мы зайти внутрь? Это довольно долгая история и я хочу рассказать ее тебе наедине.

Она оглядывается вокруг и видит детей, выходящих из клуба «Пятница». Мои страдальческие глаза встречаются с ее. Я вижу, как она обдумывает сказанные мною слова. Миллион мыслей сразу проходит через ее голову. Мне думается, что она сомневается, ослышалась ли она, когда я говорил о ребенке. Нужно все же закончить разговор.

Пока мы ссорились и выясняли отношения, дождь заканчивается. Теперь под порывами ветра только капельки влаги падают с листвы деревьев. Мы молча стоим в прохладной ночи, пока Маккензи принимает решение, дать ли мне еще один шанс. Это не займет много времени. Она осторожно прижимает пальцы к уголкам моих глаз. Что бы она ни собиралась найти в них, я уверен: она находит это. Она выпускает мое лицо и говорит:

— Ладно. Пойдем внутрь.

Глава 15

Внутри гостиничного номера я снимаю очки вместе с рубашкой, бросив их на комод. Зайдя в ванную, хватаю два полотенца для нас обоих. Когда я возвращаюсь, она все еще стоит возле закрытой двери, мокрая и дрожащая. Она прижимает руки к себе, осматриваясь в комнате.