Черкасов растерянно улыбнулся, склонил голову и снова поблагодарил. Индианка и не собиралась уходить. Она рассматривала посетителя круглыми карими глазами, и вся была очень круглая, очень похожая на рисованного слона с человеческим телом с картинки. Казалось, женщина заполняла собой и своей широкой улыбкой всю комнату.

– Праджни-джи - врач?
– спросил Черкасов.
– Сколько я должен заплатить?

– Праджни-джи быть гуру. Сейчас он помогать денег нет. Тебе.

– Бесплатно?

– Да.

– Что делает ваш гуру?

– Людей любить. Все знать. Чудо. Многие чудо, - заулыбалась таинственно индианка, показала на потолок и развела руками. Потом показала пальцем на Черкасова.
– Сердце плохо. Атака. Ты отдыхать.

И выплыла так же неспешно, как и зашла. В помещении сразу стало пусто.

Со вздохом Валерий придвинул чашку с чаем и, размешивая четвертую ложку сахара, смотрел, как тают кристаллики в темно-коричневой ароматной жидкости. Он вновь погрузился в размышления о Варе.

Как бы ни было больно от ее слов, но Черкасов вдруг понял: это был крик отчаяния. Она растеряна, испугана и, видимо, совсем недавно перестала видеть хоть что-то. Валерий опять испытал стыд за то, что сам видит. Встрепенулась гордость, но Черкасов поморщился и запил ее чаем, настоящим, индийским, терпким. Не место ей тут. Вообще надо было понять, где он, собственно, находился. Валерий подошел к окну - горы, окутанные зеленью, дышали спокойствием. Но у него в душе покоя не было. Варя требовала, чтобы он уехал, но Черкасов не мог. И не потому, что на самом деле, особенно ехать было некуда. Вина за слепоту цепляла его к Варе, как крючок, и дергала, мучительно вырывая жабры. Хотелось освободиться от этой боли. Хотелось избавиться от постоянного гнета собственных ошибок, от прессинга извне и снаружи. Хотелось дышать полной грудью.

В памяти всплыли слова профессора-офтальмолога о Саше Морозовой и об ашраме, затем слова индианки и помогающих ему людей, что говорили с уверенностью: Праджни-джи вылечит всё. Может быть, он не случайно оказался здесь? Вдруг есть шанс все исправить? Нельзя его упустить. И, кстати, об упущениях...

Черкасов набрал Сергея.

– Это я. Да не ори, не пропал я, просто уехал. В Британии мне уже ничего не светило. За малым активисты на крыльце не повесили. Купи одноразовый телефон и перезвони мне. Или со стационарного. У тебя десять минут.

Дождался, с нетерпением топчась возле окна, и сообщил:

– Тебе срочно надо вылетать в столицу Гоа. Туда уехала Ника встречаться с каким-то своим русским любовником. Возможно, он - тот самый Егор, о котором ты раньше докладывал. Ты обязан проследить, чтобы ее не сцапал Шиманский. Лучше всего ее взять в оборот до встречи с любовником, если успеешь, конечно. Ни ее любовник, ни кто-либо другой не должны, слышишь, не должны узнать, что она проживает сейчас в Ришикеше. Потому что Варя тут. Делай все, что требуется и даже больше.

– Шеф, ты обалдел?
– не поверил своим ушам Ларин.
– Ты в Индии, что ли?

– Об этом никому ни слова. Ни Лене, ни матери, ни адвокату, ни заинтересованным лицам. Ты - единственный, кому я доверяю.

– Неожиданный поворот.

– Еще. Нужен хакер, взломать и удалить с Вариной страницы все упоминания об Индии. Лучше ее заблокировать. Когда закончишь в Гоа, приезжай в Ришикеш. С Никой или без нее. Я остановился в гостинице «Индиан отель». И больше не созваниваемся. Торопись.

– Задачу понял. До встречи, шеф.

– Удачи!

Черкасов глотнул остаток чая, решительно застегнул все пуговицы на тонкой льняной рубашке, намотал на шею арабского типа шарф и пошел наводить справки об индусе-целителе. Как выяснилось, чудотворце...

* * *

– К вам нелегко попасть, - деловито сказал Черкасов, усаживаясь на плетеный стул перед пожилым длинноволосым индусом.
– Пожалуй, на прием к президенту записаться проще.

– Ты всё-таки тут.

– Да. Спасибо, что помогли мне с сердцем. Но я по другому вопросу. Говорят, вы творите чудеса. Мне требуется чудо. Я готов заплатить, сколько нужно, - начал Валерий, раздраженный тем, что аудиенции этого маленького, худого индуса с седоватой бородой и живыми карими глазами пришлось ждать почти восемь часов изнуряющего жарой дня. Здоровый скепсис боролся со стремлением получить желаемое. Черкасов так устал, что готов был, если понадобится, даже вытрусить волшебство из этого гуру.

Пражни-джи склонил голову и посмотрел на гостя невинно, будто дитя, но Валерий почувствовал подвох.

– Ты красив, как принц, и богат, это видно. Привык раскрывать любые двери, - медленно заговорил мудрец.

Его манера говорить тоже вызвала раздражение у Черкасова: конечно, куда торопиться этому индусу в белых одеждах? Чудеса нужны всем, и паломники со всего мира томятся с вопросами в очереди на жарком солнце Ришикеша, готовые умолять гуру о милости и платить.

– Будда тоже был принцем, наследником огромного королевства, - продолжал на ломаном, слишком мягком, но понятном английском Пражни-джи.
– Это не мешало ему ходить почти голым и отречься от роскоши ради света в сердце.