Матильда кричит, тянется ко мне, а я застыла, как библейский соляной столб и не могу сдвинуться с места. Только чувствую, как разрывается от горя бешено стучащее сердце и как по щекам катятся горячие слезы. Я… я… Матильда, я сейчас… Сейчас, милая…

Вижу, как женщина в сиреневом платье очерчивает рукой замысловатую фигуру и возле неё образуется горящий синим пламенем овал. В этом овале виднеется темнота коридора и уходящие вниз каменные ступени.

Дочка надрывается. Она плачет, когда женщина кидает на меня насмешливый взгляд. Она плачет, когда женщина исчезает в синем овале. Она плачет, когда овал испаряется, а на кухне остается лишь клуб белого дыма.

Она плачет…

Уже в моей голове…

Как я оказалась на полу? Это не держат ослабевшие ноги. Я больно ударилась о детский стульчик, но даже не заметила. Я… я пытаюсь подползти к тому месту, где исчезла ведьма вместе с моей дочкой, но… руки не держат. Я как старая развалюха, которой самое место на помойке. Слезы уже не горячие – они обжигают, они кипяток. Кто это воет? Я? Да… так протяжно воют волки на луну и я… сидя на кухне.

Сквозь слезы мне кажется, что за окном мелькнуло что-то большое и зеленое, похожее на дирижабль, но только двигается гораздо быстрее. Неужели я схожу с ума? Откуда в Москве дирижабль? Я пытаюсь утереть слезы и вижу, что в окне появляется глаз. Огромный, янтарный, с продольным зрачком. Глаз не вмещается в окно, о размерах владельца остается догадываться и этот глаз смотрит прямо на меня. Это выше моих сил…

Спасительная темнота накрывает меня своим пологом и не дает возбужденному мозгу взорваться.

Молодой красивый человек целует меня и страстно облизывает лицо. Вот это первые ощущения, которые возникают у меня при пробуждении. Конечно же, я не могу позволить ему это делать, ведь мы едва знакомы.

– Нет, нет, Эштон, – отвечаю томно на страсть молодого человека и открываю глаза.

Мефистофель лижет ещё раз мою бровь и толкается лобастой башкой. Пушистая шерсть залезает в нос и заставляет чихнуть. Чихание проясняет сознание – я вспоминаю, почему лежу на полу и откуда клякса пюре на линолеуме.

– Матильда, – осторожно зову я, ещё не до конца веря в случившееся. – Матильдочка, дочка!

В ответ тишина, лишь урчание кота раздается фоном.

Мою дочку украли! Украла матушка этих безумцев из другого мира! И что? Слезы накатывают горячей волной, поднимаются из груди и сами льются на щеки. Мефистофель утешающе тыкается мне в ладонь. Мол, чего ты? Не переживай, заведем новую матрешку-кричалку.

– Отстань, не заведем! Мне эта нужна!

Я стараюсь взять себя в руки, но это так… Так трудно. Куда сейчас? В милицию? А потом сразу в сумасшедший дом? Не плакать! Не плакать!! Не плакать!!! Как же это трудно. Но правду говорят, что слезами горю не поможешь. Нужно что-то делать!

Я подбегаю к книжной полке и сдергиваю книжку, которая испортила мне жизнь. «Оближи меня нежно» – что за дурацкое название? В какой раз поражаюсь обкуренности того, кто это придумал. На первой странице всё также дерутся мускулистый воин и горбатый карлик, но теперь над ними появилась женщина. Та самая женщина – мать двоих этих раздолбаев, а в руках у неё…

Плюшки-ватрушки, в руках у неё Матильдочка!

19.3

На моей дочке невообразимое королевское платье, состоящее из оборочек и кружавчиков. Маленькая корона лихо заломлена набекрень, в глазах вселенская скорбь по несовершенству этого мира…

Но это она!

Матильда…

Ноги снова становятся резиновыми и стремятся согнуться. Комната пытается покружиться и ударить меня полом в лоб, но не тут-то было. Обмороки и слезы оставим на потом, сейчас же нужно прикинуть, как выручать из этой книжки мою дочурку.

Я трясу книгу, я тру книгу, я бросаю книгу на пол – ничего не получается. Если бы она была на аккумуляторах, то их можно было бы зарядить, а так… Почему она тогда заработала? Потому что меня выбрал Всехубьюлибур, а почему она сейчас не работает? Потому что я ему нафиг не нужна. Всё правильно, всё логично, но я не согласна. Я хочу в эту книгу! Я хочу забрать свою дочь!

Глаз! Я вспоминаю глаз, который уставился на меня в окно. Нет, возможно, это всего лишь моя фантазия. Ну не будут же летать глазастые дирижабли в мирное время? Или будут? Ой, так всё запутано, так всё замотано. И эта долбанная книжка никак не хочет запускать меня.

Как там делала жест эта старая… женщина? Я пытаюсь повторить – безуспешно. Пытаюсь ещё раз, тот же результат. Я начинаю махать руками в разные стороны и натыкаюсь на очумевший взгляд кота. Ему только когтем у виска не хватает покрутить, чтобы описать мое состояние.

Ну и пусть. Коту раздолье – его никто не будет будить по утрам, но мне… Мне-то каково? Я же мать! Я в сердцах швыряю книгу на пол. Вот теперь можно заплакать? Нет! Надо искать выход… вернее вход в тот мир.

КАК???

Я уже начинаю скучать по звучащему в моей голове ехидному голоску. Коричневое кресло охотно подставляет своё сиденье под моё уставшее и разбитое тельце.

Дзиньк! Дзинь-дзиньк!

Что это? Звонок? Из книги? Я бросаюсь к ней, но нет, она всё также остается бумажным изданием. «Асксмо». Довольно известное издательство – и зачем им такой кал издавать? Но нет, зря я грешу на книгу – звонок раздается ещё раз и он идет от двери.