– В таком случае и вопросы у меня к тебе полностью исчерпаны.

Мне показалось, что участковый ушел из палаты неудовлетворённый полученными ответами. Возможно, он ожидал услышать от меня кучу невероятных версий, из которых по крупицам, можно было бы собрать вполне здравую и оперативно-значимую информацию. А быть может, с моей помощью он хотел разобраться в каких-то своих тайнах и секретах, связанных с мистическим домом. Да и флаг ему в руки. Задавал бы, более конкретные вопросы, а не ходил вокруг да около. Глядишь, и получил бы он, желаемый результат.

Похоже, Елена действительно куда-то спешила. Коль умудрилась напутать с самой простой моей просьбой. Вместо того чтобы принести мне из офиса книгу, лежавшую на самом видном месте моего кабинета. Она зачем-то залезла в нижний ящик рабочего стола и взяла оттуда, до дыр зачитанную «Историю крестоносцев». Потому и ничего мне ныне не оставалось, кроме как в очередной раз открыть слегка подзабытые главы. Ведь то было единственное печатное издание, которым я мог на тот час заняться.

Листая знакомые мне страницы, я вдруг вспомнил о Жаке де Моле. И не важно, в бреду это было или в реальности. Главное, я помнил о той встрече состоявшейся в средневековых казематах, так же отчётливо, как и о своих друзьях или, о том же участковом Круглове. В памяти, так же всплыли жуткие воспоминания о пережитом страхе, перед возможным сожжением на костре. Какое же благо, что я избежал этой адской участи. Как впрочем, и последний магистр ордена тамплиеров, публично признавшийся во всех выдвинутых против него обвинениях. Потому и провел он, остаток своей жизни в королевских темницах. От нечего делать я открыл книгу на последних страницах.

«Однако и 22 мая, не стало последним актом тамплиерской драмы. Филипп Красивый хотел закончить свои многолетние усилия, подведя под ними эффектную черту. Утром 18 марта 1314 года, перед коллегией кардиналов, предстали руководители ордена: Жак де Моле – великий магистр, Юг де Пейро – генеральный досмотрщик, Жоффруа де Гонневиль – приор Аквитании и Пуату, Жоффруа де Шарне – приор Нормандии.

Кардиналы совещались недолго: все вожди тамплиеров приговаривались к пожизненному заключению. Судьи уже считали дело законченным, когда вдруг встал донельзя потрясенный приговором Жак де Моле.

Страшным было прозрение этого человека. Видимо в тот момент он понял, как велика его вина перед орденом. И вот, этот старик отрекается от всех своих показаний. Он, казалось бы, уже сломленный и духовно и физически, вдруг обрушивается на своих обвинителей и утверждает: орден невиновен. В этот решительный момент своей жизни Жак де Моле обретает величие истинного героя.

Кардиналы потрясены, вдобавок Жоффруа де Шарне вскакивает с помоста и кричит: «Мы –истинные рыцари Храма, и устав наш святой, справедливый и католический!..». Королевские приставы затыкают ему рот, но слова уже сказаны: папские судьи в смятении, они решают, как следует обдумать случившееся. А громкая новость о неожиданном демарше двух тамплиеров, уже достигает дворца и король отдает спешный приказ – великого маги

Вечером того же 18 марта, на Еврейском острове в Париже, состоялась казнь Жака де Моле и Жоффруа де Шарне. Оба осуждённых взошли на костёр с мужеством и стойкостью. Чистая совесть, придавала им силы.

Сохранилась знаменитая легенда о том, что, когда уже вспыхнул огонь, Жак де Моле проклял короля и папу. К тому же, призвал их явиться на суд Божий, не позднее чем через год.

Пророчество оказалось истинным: уже 20 апреля умирает Климент, а 29 ноября того же года, в мучениях испускает дух и Филипп Красивый – главный виновник гибели тамплиерского братства.

Эта двойная смерть не только произвела огромное впечатление на современников, но и расколола их, на два лагеря. Для одних, это стало доказательством невиновности храмовников, а для других – наоборот, аргументом в пользу их связи с дьяволом.

Споры о виновности тамплиеров продолжаются, и по сей день – согласно поговорке о том, что нет дыма без огня. И всё же, думается, что Жак де Моле своим последним героическим поступком доказал, что орден ничем не заслужил такой страшной судьбы…»

После прочтения последних строк, я был не просто потрясен, я был по-настоящему ошарашен. Не могло быть никаких сомнений. История Средневековья оказалась переписанной заново. Ведь я, абсолютно точно знал, что данный текст (перечитанный мною, не менее десятка раз и выученный чуть ли не наизусть) выглядел ранее совершенно иначе. И тут я глянул на свои ладони. Два ровных и некогда глубоких пореза, почти полностью затянулись….

ГЛАВА 3

Дни, проведённые в больнице, как ни в каком ином месте очень схожи друг с другом. Распорядок дня, с необходимыми процедурами, обходами и приёмом пищи, практически неизменен. Стены палаты и коридоров одни и те же. Персонал и люди тебя окружающие, буквально через месяц становятся чуть ли не твоими родственниками. Как ты знаешь о них почти что всё, так и они о тебе. Здесь напрочь выбиваешься из привычного ритма жизни, а очерёдность и смысл дней недели полностью лишены всякого смысла. Вот и для меня, каждый новый прожитый день, ничем не отличался от предыдущего. Улучшение здоровья, хоть и наблюдалось, однако происходило оно не так скоро, как того хотелось бы. Медленно тянулась неделя. За ней вторая, третья…

Постепенно я начал вставать с койки и самостоятельно передвигаться по больничному отделению. Тёплая и почти летняя погода, установившаяся в начале мая, не просто дразнила – она, самым наглым образом провоцировала меня на некие безумные поступки. К тому же Елена, навещавшая меня почти ежедневно, одевалась во всё более и более короткие, более лёгкие юбки и платья.

Мы, кстати, очень скоро нашли с ней общий внеслужебный язык. Подолгу болтали, много шутили, всё дольше и дольше она задерживалась в моей палате. В общем, мне с ней, как будто бы, было интересно. И если любовниками мы с Леной ещё не стали; то хорошими друзьями были уж наверняка.