— Так вот, — вернулась в эфир Марина, — я не о том звоню вовсе, а о том, что с Игорешей успела пообщалась.

Я напряглась, все веселье мигом сдуло.

— И?

— Жги! — нервно передразнила она. — Сама знаешь. Капец, тебя вообще ни на минуту нельзя оставлять без присмотра, сразу вляпаешься то в одно, то в другое.

Я обреченно закатила глаза: в этом вся Марина, когда она действительно волнуется, отчего-то сие странным образом преобразуется в шквал упреков.

— И Вадима этого больного тоже отрыла, пока я в Тай летала…

— Ну сейчас-то я не виновата, — робко заметила я, сознавая бесполезность своего уточнения.

Когда подруга наконец выплеснула на меня поток эмоций, то уже нормальным тоном осведомилась:

— А если серьезно, у вас точно все норм?

— Как тебе сказать, — хмыкнула я, — вроде бы. Знаешь, разговор не телефонный, и мне сейчас не очень удобно беседовать.

— Ты права, — согласилась Марина, — я вечером зайду. Черт, я реально чуть не поседела, пока брателло рассказ закончил, знаешь же его манеру доносить факты. Сухарь канцелярский — будто протокол зачитывает. А подобранец молодчага — удивил!

— Как-то так, ага.

— Ладно, тогда до вечера. Уф, главное, ты жива-здорова, даже прикалываешься, а с остальным справимся, нас же банда.

— А тебе Игорь про… м-м-м, Вадима многое рассказал?

— Нет, дорогая, он был до безобразия лаконичен и тактичен, не волнуйся. — Я выдохнула, мысленно пожимая руку друга. — Ну все, мое такси приехало, увидимся. Пока. И поставь уже на меня другую мелодию!

— Пока-пока, — пропела я и отключилась.

Вот еще, чего захотела — моему персональному ураганчику самое оно, я такой звонок зато нигде не прослушаю. Мысли плавно свернули на Васю, я порылась в мобильнике и выделила соседа из основной массы контактов главной темой из «Криминального чтива». Что поделать, неисповедимы пути рождения моих ассоциаций. Закончив маяться ерундой, выбралась на свежий воздух и, предвкушая приятные процедуры, засеменила в сторону салона.

Умаслив тело и душу, вычистив перышки и наведя предварительный марафет, я почувствовала себя богиней. Серьезно, как мало нам, девочкам, надо для счастья, а? Все же эльф чертовски прав, знает эстет ушастый толк в колбасных обрезках.

За углом моего дома удачненько расположился продавец елок, и теперь в превосходнейшем настроении я волочила зеленую красавицу. Мысли о гадском бывшем были решительно задвинуты в пампасы: не портить же из-за него праздник. Небывалый подъем душевных сил словно бы прокачал заодно и физические, позволяя легко сносить режим «Почувствуй себя муравьем». Правда, елочка была маленькая, чуть выше пояса, но не забываем, что также я обвешалась тьмой пакетов, пойдя на поводу у лени. Нет бы сбегать пару раз до машины, куда там: русские люди самые трудолюбивые, как в анекдоте. И вот иду такая вся в «Дольче Габбана», сзади хвост из хвойных пород, а в голове саундтрек из «Звездных войн», кажется, горы могу свернуть одним пальцем, что называется: вижу цель, не вижу препятствий, а тут вдруг оп… весьма существенная преграда нарисовалась.

— Нику-у-уша!

Меня аж перекосило, честное слово. Что за попадалово вечное, а?

— Какой кошмар, представляешь, я-то не дежурила, приболела, а здесь такие страсти творятся, мама дорогая!

Как по мне, так скрип моих зубов должны были расслышать в соседнем подъезде, но Ираида Никодимовна, естественно, не заметила. И того, что в силу забарахленности я не очень расположена дискутировать, — тоже.

— Хорошо, мне Зинаида рассказала. Ох, чего делается-то, страшно жить. А еще, говорят, в мирное время живем!

— Не понимаю, о чем вы, — просипела я, по возможности ускоряясь.

Бабуся не отставала:

— Да как же, вчера ж полиция приезжала. Прямо под окнами бандюки разборки устроили. Вроде из-за ревности: деваха какая-то с новым хахалем сошлась, а старый не оценил. Дак ведь до поножовщины дошло, страсти какие.

Лифт, миленький, домовой тебя изрисуй, ну почему так медленно?

— Парнишку одного зарезали, остальные при смерти, а с девицы той как с гуся вода, перешагнула и дальше пошла.

Я с тоской осмотрела мелкую кабинку, в которую при всем желании вряд ли бы втиснулась — везучий случай! Отправила пассажирский в полет и, приплясывая на месте, вызвала грузовой.

— Что за молодежь нонче пошла? — Консьержке вполне хватало свободных ушей, диалог, по-видимости, ей пока и не требовался. — Никакой совести. Я вот и говорю…

— Уважаемая, это еще что такое? — перебил ее знакомый голос, и я облегченно выдохнула.

Еле сдержалась, чтобы не бросить поклажу и не кинуться к соседу на шею с радостным писком сытого нетопыря.

— Я кому говорил, что перед праздниками надо беречься более чем когда-либо? Информационные поля перегружены эмоциональными всплесками, а вы с вашей-то особенной ситуацией… — Он неодобрительно покачал головой и поджал губы.

— Так ведь я ж чего, — выпучила глаза бабулька, — я ж ничего такого, токмо…

— Любое, — Вася поднял указательный палец, — любое неосторожное слово может дать толчок неконтролируемой лавине в тонком плане пространства. И уж последнее дело сплетни собирать.

Я с изумлением переводила взгляд с Ираиды Никодимовны на эльфа. Первая стала похожа на не выучившую урок двоечницу, второй — со знанием дела и важным видом водил пятерней у нее над макушкой. Ущипните меня семеро, я не сплю?