Вместо странноватой скрипучей тележки им подали настоящую небольшую платформу, мягко блестящую вишневым лаком и сделанную из старого кабриолета. Даже остался нос, украшенный вытянувшимся в прыжке хромированным оленем.

Удивительно мягкий ветер подземки бил Энди в лицо, а он, успокоившийся и решивший, что будь, что будет, просто смотрел вперед, пользуясь разрешением госпожи ворочать головой.

Ничего особенного, в отличие от прошлой поездки, на глаза не попалось. Платформы метрополитена, ждущие первых гостей, спешащих на работу, почти пустовали. Редкие ранние пташки, почти спящие на лавках и у колонн, или не смотрели на проносящуюся странную машину, почему-то ехавшую по путям, либо им просто было наплевать.

Сектор Договора на Северном вокзале оказался полутемным и странно изогнутым, прячущим в себе все больше и больше пространства. И здесь их уже ждал Ясмень-сокол. Один, как ни странно.

– Здравствуй, – улыбнулась ему Ниа. – Рада тебя видеть.

– С добрым утром, – тот кивнул, смотря напряженно, – у нас как бы возник инцидент…

– Все хорошо, – заверила брухо, – просто я расскажу Амбози все, что случилось, и потом вы решите, как быть дальше. Пойдем, отдам тебе плату за посредничество. И, знаешь…

– Что?

– Я бы тебе не заплатила. Этих чудесных ребят можно было бы найти за пару часов, уж поверь. А ты выстроил из этого целую шпионскую игру.

Ясмень-сокол не стал спорить, склонил голову, принимая ее мнение.

Они остановились у самых обычных ячеек камер хранения. Ниа повернулась к Зубочистке:

– Прикройте меня, потому что сейчас я достану сразу два сокровища.

Женщина кивнула, оставшись с ней и недовольно блестевшим глазами Ясмень-соколом. Братья-медвежата чуть отошли, и Энди, совершенно без удивления, увидел у них в руках короткие широкие мечи.

Наверное, здесь, в этом странном месте, где совсем близко находилось так много обычных людей, они все, маги, чудовища, Древний народ, могли пользоваться только сталью против стали или магией против магии. Никакого пороха и никаких стволов. Надо же, какой интересный кодекс чести, людям бы порой так.

Ниа подошла к одной из ячеек, достала из сумки на поясе вычурно завитую раковину, замерцавшую красным. Приложила к дверки и, чуть они проявились, быстро сняла черные нити паутины, светящиеся тускло-могильной зеленью.

– Сколько еще пострадало за эту ночь? – поинтересовалась она у своего посредника.

– Один.

Ниа пожала плечами. И открыла дверку.

Оттуда замяукало, зашипело, снова замяукало.

– Иди ко мне, малыш.

Брухо достала переноску, с шипящим и одновременно плачущим котом-подростком, по настоящему золотым. Лишь кончики ушек, длинные и украшенные кисточками, чуть чернели.

Она поставила переноску на пол и опять нырнула внутрь. Ясмень-сокол, смотрящий за ее руками, заметно задрожал, побелев и покрывшись бисеринками пота.

«Он же просто наркоман, – подумал Энди, – или что-то такое же… Вот ведь»

Ниа протянула переговорщику небольшой глиняный горшок, украшенный крохотными ракушками и стеклышками. Странно, но от него шел очень ощутимый жар, такой, что мог бы спалить до костей, открой Ясмень-сокол крышку прямо здесь.

Но тот лишь схватил поданное и еле-еле удержался, чтобы не убежать, оставшись один на один со своим странным счастьем, подарившим ему длинную-длинную жизнь. Вот только остался ли он человеком? Впрочем, Энди было наплевать.

– Иди, – отпустила его брухо, – ты мне больше не нужен.

Зубочистка не отвернулась, но лицо у нее застыло маской, грозящей расколоться на мельчайшие кусочки терракоты. Ясмень-сокол, не взглянув на нее, ушел.

– Это и есть знаменитый золотой кот? – поинтересовалась наемница.

– Он самый. Вырастет, станет очень сильным.

– Его можно убить?

– Всех можно убить, – пожала плечами брухо, – но эту киску просто так не зацепишь. И ему наплевать на всю мою магию.

Зубочистка присвистнула.

– Поэтому они такие дорогие?

– Да. Их покупают ради телохранителя, который не предаст и не ударит в спину. Золотые коты любят своих людей как собаки.

– Ясно.

– Мы отправляемся через час. Здесь есть где выпить кофе?

Зубочистка пожала плечами.

– Здесь не знаю, первый раз в секторе Договора. А вот наверху точно есть хорошая кофейня, там и пончики очень даже вкусные.

Ниа кивнула.

Энди любил пончики… вроде бы. И от кофе тоже не отказался, предложи ему кто-то. За сутки он съел кусок змеи, еще живой и до сих пор оставившей жгучий след на небе и тарелку густой каши с поджаренными кусочками сала, когда братья-медведи взяли его с собой мыться и покупать новую одежду.