– Как хорошо, что станция, да? – Карл осведомился у странно косящегося на него и очевидно дрожащего мужчины. – Так громко и так противно визжала, ай-ай-ай. Отлично, что вышла, не находите?

И дальше они ехали, в целом, вполне свободно. Их обходили стороной, жались друг к другу.

На нужной им станции находилась целая площадь. И три вокзала.

– Вон туда мы прикатили поутру, малышня, – Карл ткнул пальцем в кирпичный, через дорогу. – Если что, то домой вам через него.

Злой и Лохматый не прокомментировали.

Внутрь они прошли совершенно без проблем. Их даже не попросили показать документов, разве что Карлу пришлось снимать часы, ремень и достать из кармана целую ладонь мелочи. И любоваться удивленными взглядами полицейских, получивших отрицательный ответ по поводу телефону.

– Зачем мне с собой телефон? – поинтересовался Карл.

– Ну-у-у… – полицейский, осматривающий его у металлодетектора покосился на коллег.

– Ясно. – Карл начал заправлять ремень в брюки.

– Что именно?

– Что цена времени, доверию и слову за последнее время сильно поменялось. Могу идти? Спасибо.

Карл покрутил головой вокруг.

– Злой, а где твой телефон?

Злой показал на мусорку, потом на залипавшую в смарт женщину и на полицейских.

– Могут отследить?

Злой кивнул.

– А у тебя?

Лохматый пожал плечами.

– Ломаются они рядом со мной, почему-то. Ну, а я и не страдаю.

– Ну и ладно. Надо, наверное, завести. Толк-то есть?

– Можно в Сети лазить.

– Где?!

– В Интернете. А, ну да. Это такая штука…

– Понял, вон как те, что в телефоны смотрят, постоянно глазеть?

– Ну да, зависать.

– Ясно. Стоит подумать.

Карл упивался творящимся вокруг. Смотрел на людей, слушал, снова смотрел, искал глазами все необычное. А необычным для него, судя по всему, было все. Самое интересное, что никто не обращал внимания на высокого здоровяка с бородой, в шляпе, летной старинной куртке, футболкой с металлическим принтом и в джинсах-клеш. Всем вокруг было наплевать на остальных. Лохматый со Злым переглянулись, понимающе кивнув друг другу. Москва, чо!

Вот мимо прошел весь кожаный, в ботинках на платформе, волосатый тощага, видно от скуки играющий на невидимой гитаре. Рядом несколько ребятишек возраста Злого, в бейсболках с поднятыми козырьками и полуспортивной одежде обсуждали кто круче был на вчерашнем батле: Гнойный или Скриптонит. Сходились, что Скриптонит мажористей, но тексты у него нажористей. Сиренево-зеленая и слегка взрослая для обоих не-до-магов деваха, в корсете и чулках в сетку, прошла мимо гордо покачивая всем, возможным для покачивания и даже не посмотрела ни на кого. Кроме Карла, что самое удивительное.

А тот, застряв посередине большого зала ожидания, все смотрел и смотрел вокруг.

– Если бы я был разговорчивее, – сказал Злой, – то мне очень сильно хотелось бы обсудить с тобой, как минимум, одну вещь. Если быть более точным, то нашего, с позволения сказать, наставника.

– Ничо-се ты завернул… – Лохматый покосился на Злого с уважением. – А чего молчишь обычно?

– Не о чем говорить, или не особо нужно. С Анни и не нужно, она сама пообщается за нас обоих, мне остается только что только кивать, соглашаясь, или наоборот.

– Красивая она, но не понимаю такую красоту.

– Она как зима, кажется мне. Чтобы ты не тратил лишнее время, свое и мое, на собственный взгляд по этому мнению, могу сразу поделиться, если хочешь.

– … – Лохматый присвистнул. – Ты всегда такой?

– Что именно ты имеешь в виду?

– Ну… типа умный, что ль.

– Типа умным быть нельзя, как и типа сильным, ты же совершенно точно понимаешь эту простую истину. Так вот, для начала мне хотелось бы узнать, тебе нравится, что тебя называют Лохматым?

– Норм.

– Хорошо, тогда позволю себе остаться Злым. Анни, как зима, ее красота очень тонкая и недолговечная, как морозные цветы на стекле, пушистый иней на ветках деревьев или первые льдинки на лужах, такие темные, с белой каймой. Только зима холодная, а она нет.

– …! – Лохматый кашлянул. – Ты просто этот, как его… сраный лорд Байрон, во. Романтик, точно. Знаешь, ты просто зимы настоящей не видел. Когда она побольше, чем полгода, и когда все эти красивые инеи с сосульками поперек горла уже.