— Чем? — Губы темного тронула презрительная усмешка — первая эмоция за пару минут.

Эллан ясно выразил отношение к тому, что ему кто-то может угрожать. Сейчас он выглядел как истинный навсей: гордый, самоуверенный, знающий себе цену. Превосходство читалось в каждом жесте, позе, повороте головы.

А красивый у Эллана профиль! Преувеливает, нет лорду Марону пятидесяти. Силен, гибок, без намека на седину. У такого о возрасте не спрашивают: оскорбление. Напрасно Эллан на себя наговаривает, он тоже воин. Я помнила уверенные быстрые движения в поединке с Твейном.

— Эллан, зачем? — Со вздохом повторила вопрос.

А внутри все вопило: «Отчего вы так холодны?»

— Что — зачем, миледи?

Он издевается?!

— Нет. Соблюдаю правила игры.

Как прикажете это понимать?

Путем логических размышлений пришла к выводу: Эллан обиделся на обвинение в притворстве и корысти. И после такого женщины — сложные существа? Да я с темными лишний раз вздохнуть боюсь! Не так посмотришь, не то скажешь — и все, наказание неминуемо.

— Дышите уж! — рассмеялся Эллан, вновь став прежним. — Только на честь не покушайтесь.

Последняя фраза прозвучала жестко, как удар бича.

Заморгала, уставившись на лорда.

Честь? Когда я успела оскорбить лорда Марона как мужчину.

Эллан подошел, двигаясь плавно, как хищник, с такой же внутренней мощью, и, ухватив за руку, резко поднял на ноги. Не удержав равновесия, ткнулась ему в грудь и ухватила за плечи.

Пальцы Эллана скользнули по затылку, заставив замереть.

По позвоночнику пробежали мурашки.

Ладони на плечах лорда дрогнули и робко погладили. Зачем, сама не знаю.

Лорд больше не держал, но я сама не желала отстраняться. Стояла и с замиранием сердца ждала новых прикосновений.

Тепло мужской кожи обжигало. Ладони намертво замерли на шершавой ткани пиджака, а потом вновь пришли в движение. Живот ныл в ожидании; пальцы против воли рассудка поглаживали ворот рубашки лорда. Тот не двигался и улыбался. Чем больше приподнимались кончики его губ, тем гуще краснела.

Нужно остановиться, Дария, иначе он подумает… он поймет…

— Значит, леди согласна на… — прошептал Эллан, почти касаясь шеи.

Испуганно не дала лорду договорить, предчувствуя окончание фразы. Я боялась его. Или самой себя? Иначе отчего так взволновали его объятия, — когда только успел? — голос, биение собственного сердца?

— Вы маму помочь найти обещали, —затараторила я, старательно избегая смотреть на Эллана. —Вдруг от нее что-то осталось: дух, могила.

Говорить, говорить и еще раз говорить! Иначе Эллан задаст неудобный вопрос, и мне не удастся отмолчаться. Допустим, я знаю ответ, только каковы последствия? Знаю уже, чем кончается «долго и счастливо» у темных, не желаю вновь пережить боль одиночества.

Лорд отпустил, даже на два шага отступил. Руки плетьми упали вдоль тела. Никого искать он явно не собирался.

—Собираетесь в Умерру? — Эллан не скрывал раздражения. — Не советую.

— Вы обещали, — напомнила я. — И не в Умерре, а в замке-убежище Филиппа. Там лангов нет, не бойтесь.

— Давайте, Дария, оскорбляйте, — Лорд сложил руки на груди, стал прежним ледяным истуканом, — провоцируйте и останьтесь одна. Нашли время и место! Но раз уж обещал, — тяжкий вздох, — придется. Только предупреждаю, —вновь повысил голос Эллан и толкнул ни в чем не повинную книгу; та едва не упала, —соваться к лангам не позволю. И не из-за собственного страха, а нежелания вашей бесславной гибели. До ужина, миледи!

Лорд Марон развернулся и ушел, оставив на душе сомнения, сожаление и досаду. Наверное, я трусиха. Да что там, все именно так и едва не лишилась единственного близкого человека.

Филиппа я застала посреди гостиной. Потный брюнет отрабатывал удары на живом манекене — фантоме. Тренировался перед отъездом в Мир воды.

Герцог восседал на диване и давал указания, в основном, ругал и перечислял, куда и как уже ранили бы нерасторопного сына.

Признаться, не ожидала увидеть здесь Родриго. Полагала, герцог вычеркнул Филиппа из жизни, сделал вид, будто бездетен, а тут тренировал, давал советы. Не стал спарринг-партнером, это тоже удивило. По-моему, логично сражаться с живым противником, чем с безликим эфемерным нечто, но навсеям виднее.

Герцог сидел лицом к двери, поэтому заметил меня первым и остановил поединок.

— Переоденься, — бросил он сыну. Так бы приказывали собаке. — К тебе невеста и благодетельница приехала. Не порталом, хотя мог бы подсуетиться.