– Нет. Тогда производили другие спички, фосфорные. Эти современные.

Он поднял голову и с шумом втянул воздух.

– Пахнет дымом. Сквозняк идет отсюда…хм, и как будто отблеск света...

Они протиснулись в нишу, за которой открылось ответвление – совсем узкая кишка, по которой приходилось пробираться боком.

– Останься там! – приказал Максимилиан.

Аннет не послушалась и через пару шагов уперлась в спину Максимилиану. Встала на цыпочки, заглянула ему через плечо и не смогла удержать удивленного возгласа.

В каменной стене открылся зев огромного камина, в котором уютно пылал небольшой огонь. Пламя отражалось в зеркалах, наклонно установленных по бокам очага.

– Кто его разжег? Когда? Зачем? – вскричала Аннет. – Для чего здесь зеркала?

– Еще один световод. Но не такой, как в лабиринте. Подобное приспособление используют цирковые иллюзионисты, – разъяснил Максимилиан. – Видишь, над очагом есть шахта? У кого-то из горожан в камине пылает огонь. Ненастоящий, его отражение, которое передается через систему зеркал и может ввести в заблуждение кого угодно. Это замаскированный потайной ход. Думаю, все те шахты, что мы видели ранее, ведут в камины горожан. Вот как Жакемар проникал в городские дома! И, по крайней мере, один из механисбуржцев об этой тайне отлично осведомлен. Более того: он вовсю ей пользуется. И он недавно был здесь.

– Теперь я поняла, как Швиц утащил меня из гостиницы, и как злоумышленник проник в мой номер, чтобы подбросить розу – через камин! – ахнула Аннет. – Жакемар оплел город системой тайных каминных ходов. Ух, гадкий паучара!

Максимилиан осторожно заглянул в шахту, стараясь избегать языков пламени.

– Вижу выемки в кладке, – сообщил он. – Думаю, там скрываются скобы, но рычаг, чтобы выдвинуть их наружу, находится наверху, в том самом доме, где жители поддерживают иллюзию огня в камине. Если наложить карту города на карту лабиринта, то можно…

– Идем, – Аннет потянула его за рукав. – Мне здесь не нравится. Я начинаю жалеть, что сунула нос в тайны Механисбурга. В этом лабиринте нас может ждать нечто страшное.

– Как вовремя ты это осознала! – он не удержался от сарказма, но тут же потрепал ее по щеке. – Не переживай. Мы уже ухватили тайну за хвостик, и скоро вытащим ее наружу, а злоумышленника накажем.

Следующая мрачная тайна обнаружилась нескоро. Они шли не меньше пятнадцати минут и, по подсчетам Максимилиана, почти приблизились к центру лабиринта.

Сначала Аннет почувствовала неприятный запах, а затем увидела… человека?

– Cтой! – прошептала она. – В той нише кто-то сидит. Видишь ноги в ботинках?

Они замерли, вглядываясь в тени.

– Эй! Кто тут? – позвал Максимилиан, но ответило ему лишь эхо. Он сделал успокаивающий жест рукой и смело пошел вперед, а затем словно споткнулся и чертыхнулся.

– Не ходи сюда! – вскричал он, заслышав шаги Аннет за спиной, но было поздно – она уже увидела.

Мертвец сидел, удобно устроившись в каменной нише и сложив руки на животе. Как это бывает в подземельях, тление мало тронуло его, поэтому нельзя было сказать, сколько дней или лет назад бедолага распрощался с жизнью. Он был одет в кардиган, твидовые брюки и горные ботинки с толстой подошвой.

Сначала Аннет и не поняла даже, что видит перед собой труп – она решила, что человек спит, или одурманен и нуждается в помощи, но когда увидела его лицо, поняла, что помочь тут уже ничем нельзя. Лицо было отечным, перекошенным, и странно знакомым.

– Это Жакемар? – спросила она жалким голоском, борясь с приступом тошноты.

– Это доктор Вальвазор, – угрюмо ответил Максимилиан. Он достал из кармана носовой платок и прикрыл лицо несчастного хронолога.

– Что с ним случилось?

– Не знаю. Следов насильственной смерти не видно. Может, забрался сюда и на радостях получил сердечный приступ.

– Он какой-то… распухший.

– Не стоит ожидать, что через два месяца после смерти человек останется красавчиком. Надо признать, Вальвазор и при жизни здорово смахивал на покойника. Мне кажется, он почти не изменился, разве что похорошел.

– Прошу, оставь свои циничные шутки, Максимилиан.

Аннет несколько раз сглотнула. В горле стоял комок желчи пополам со слезами.

– Прости, – Максимилиан коснулся ее руки. – Боюсь, я несколько очерствел за военные годы и во время своих путешествий. Ты очень побледнела. Это видно даже в темноте. Обопрись о мою руку, если чувствуешь дурноту.

– Ничего, – ответила Аннет тонким голоском. – Я в порядке. Все же Вальвазора сложно узнать. Лицо сильно искажено. Мне кажется, это необычно даже для… его состояния. Мне очень жаль его. Он был добрый и безобидный человек.

– Мне тоже жаль доктора, хотя особой симпатии я к нему не испытываю. Недавно я выяснил, что ваш добрый и безобидный доктор успешно обкрадывал фирму Молинаро на протяжении нескольких лет. Путался с подпольными торговцами антиквариатом и не брезговал перепродажами подделок. Признаться, были подозрения, что он подстроил свою гибель и сбежал. К сожалению, это оказалось не так.