Максимилиан торопливо толкнул дверь, та без малейшего скрипа распахнулась, открывая проход в новое помещение. Реплика в замке вспыхнула так ярко, что Аннет зажмурилась, а когда она открыла глаза, брелок уже растаял.

– Подожди, – она удержала Максимилиана за руку. – Мне нужно отдышаться. Из меня словно всю энергию выкачали. Знаешь, реплику лестницы было создавать легче. Она большая, но простая, две доски да дюжина перекладин.

– Ты моя самая талантливая, смелая и находчивая сотрудница, – улыбнулся Максимилиан.

– Спасибо, босс. А как же «самая красивая сотрудница»?

– Это само собой разумеется.

Они вошли в новое помещение и огляделись.

– Часы! – воскликнула Аннет. – Так и знала.

Собственно, само помещение и было часами. Круглая комната, хорошенькая, как фарфоровая шкатулка. Стены украшал цветочный орнамент. На белоснежных плитах пола по периметру выложены блестящие цифры от одного до двенадцати. В центре комнаты закреплены стрелки. Когда Аннет их увидела, почувствовала первый укол тревоги.

Стрелки были одинаковой длины, их кончики упирались в выточенный в стене паз, который опоясывал все помещение. Края стрелок остро заточены, словно у великанских двуручных мечей.

– Что-то мне не хочется туда идти, – засомневалась Аннет, сделала шаг назад и ойкнула: дверь оказалась закрытой. Она захлопнулась совершенно бесшумно.

Комнату наполнило равномерное тиканье, которое становилось громче с каждой секундой.

– Очередная ловушка, – успокаивающе произнес Максимилиан. – Все идет по плану. Нам нужно попасть в ту дверь напротив. Догадываешься, что сейчас произойдет?

– Чего тут догадываться – оно уже происходит! Осторожно!

Стрелки дернулись и начали вращаться с головокружительной быстротой.

Максимилиан потянул Аннет за руку:

– Прыгай!

Она взвилась в воздух; под подошвами просвистела первая стрелка, и Аннет едва успела сделать новый прыжок, чтобы избежать второй. Стрелки описали круг с невероятной скоростью. Они двигались неравномерно, иногда замирали на миг, потом срывались с места. Мелькали остро наточенные лезвия. Так легко представить, как они соприкасаются с голенью, перерубают кожу, мускулы, сухожилия, вонзаются в кость…

Аннет скоро выдохлась. Сердце бешено стучало, по спине струился пот.

Максимилиан подпрыгивал, элегантно выпрямив спину, согнув руки в локтях и сжав кулаки, словно разминался перед схваткой на ринге. Он порхал как бабочка и был готов жалить как оса. Смотреть на него было одно удовольствие. Впрочем, какое тут может быть удовольствие, когда твои ноги вот-вот останутся на полу?!

– Ты отлично справляешься, – сказал он жизнерадостным голосом. – Вспомни, как в детстве ты прыгала через скакалку.

– Это… было… сто лет назад! – пропыхтела Аннет. – Еще чуть-чуть, и мне конец. Та дверь закрыта, нам не выбраться!

– Пять с четвертью.

– Что?

– На часах на брелоке пять с четвертью. Нам нужно встать на нужные плиты. Я встану на цифру пять, и ты на цифру три. Вперед!

И они поскакали в разные стороны. Максимилиан – легко, словно пританцовывая, а Аннет – как цыпленок, решивший научиться летать. Она помогала себе руками, старалась не упускать из виду смертельные лезвия. Пряди падали на исходящее жаром лицо и мешали, в легких кололо, мышцы на ногах налились свинцовой тяжестью.

Наконец, она ступила на плитку с цифрой три, но тут же подпрыгнула, чтобы избежать прикосновения лезвия.

– Аннет, стой! Стой! Не двигайся! – прокричал Максимилиан. Он был в двух минутных делениях от цифры пять, а стрелка неслась в его сторону. Вторая была совсем близко от ног Аннет. Вот она уже промчалась над единицей, миновала двойку, и когда до ног Аннет оставалось одно минутное деление, она не выдержала, взвизгнула и подскочила. Стрелка чиркнула и срезала набойку на каблуке.

– Стой! Не двигайся! – грозно повторил Максимилиан. – Мы должны оставаться на плитках одновременно!

Стрелки описали круг, Максимилиан подпрыгнул и встал по стойке «смирно». Аннет зажмурила глаза, чтобы не видеть, как приближается лезвие. Она даже не пыталась призвать талант репликатора, чтобы вывести часы из строя: войти в транс в этот момент и разобраться с механизмом было все равно, что качаться на качелях и пытаться вышивать, не исколов пальцы.

Она закусила губу и старалась не думать о своих красивых лодыжках, на которые, возможно, ей больше никогда не придется натягивать шелковые чулочки, потому что ее ноги ниже колена скоро останутся лежать на этом полу, вымощенном белой плиткой.