В то время никаких паломнических служб даже в помине не существовало, и мне пришлось самому искать возможность попасть на Святую Гору. Какими-то неведомыми путями я вышел на Афонское подворье в Москве, которое, оказывается, существует с 1979 года. Через него я кое-как выхлопотал диамантирион, святые отцы помогли мне приобрести билеты, и благодаря этому сумел попасть на Святую Гору, в русский Пантелеимонов монастырь.

И, когда стоял на службе в соборе, начал читать молитву «Достойно есть…» Прочитал до конца, поворачиваю голову и вижу тот самый чудотворный образ Богородицы, который явился мне там, в Афганистане. Мне сразу захотелось упасть перед ним на колени. Я подошёл к иконе, приложился к ней, и меня даже слеза прошибла. Вспомнил Санька и всех моих погибших друзей. Понял, что живу сейчас не просто «за того парня», но и за всех, не вернувшихся с той недавней и уже далёкой войны, и даже тех, кто до сих пор томится в плену у моджахедов.

Трудно высказать, что я тогда почувствовал. Будто блудный сын возвратился в отчий дом и вновь увидел свою мать. Я долго стоял возле этой иконы. Потом ко мне подошёл какой-то монах, ласково посмотрел мне в глаза, будто прочитал в них всю мою судьбу, а потом повёл меня в свою келью и подарил маленькую ламинированную иконку «Игумения Горы Афонской».

– А сейчас ты второй раз приехал на Афон или после этого бывал здесь?

– Нет, конечно! – Виктор даже слегка усмехнулся такому, как ему показалось, глупому вопросу. – Одно время я чуть ли не каждый год приезжал на Святую Гору, на вершину поднимался несколько раз, встречался со старцами, даже на послушании оставался.

– А сейчас надолго приехал? – Вольдемару не терпелось найти попутчиков на подъём.

– Как Господь управит. У меня открытая шенгенская виза на три года, поэтому могу здесь оставаться до тех пор, пока не выгонят. Просто на службе меня не отпускают надолго.

– Сегодня-то где остановиться планируешь? Или не решил ещё? – мне очень не хотелось с ним расставаться, и теплилась надежда, что наши пути совпадают.

– Хочу заскочить в Ватопед, а ночевать договорился в Пантократоре.

– А почему непременно там? Если не секрет, конечно…

– Какие могут быть секреты? – усмехнулся Виктор. – Мы не на войне. Просто монастырю Пантократор принадлежит келлия «Достойно есть». По преданию, именно там Архангел Гавриил воспел песнь «Достойно есть» перед иконой Пресвятой Богородицы. Она теперь моя молитва до скончания века. Благодаря ей я всё ещё обитаю на этом свете.

Дорога меж тем привела нас к очередной развилке. Видавший виды указатель информировал о том, что налево пойдёшь – в Эсфигмен попадёшь, прямо пойдёшь – в Ватопед попадёшь. Направо пойдёшь – в лесу пропадёшь. Афон приучил нас к послушанию, поэтому отправляться на поиски приключений в наши планы никак не входило. Наша цель была яснее утренней зари, и мы с глубоким сожалением должны были расстаться с нашим попутчиком.

На распутье

– Ну что ж, как говорится, Бог в помощь и ангела в пути! – Володя подал ему десницу.

Взглянув на карту, я поразился способностям нашего героя. До Ватопеда было приблизительно километров пятнадцать и столько же от Ватопеда до Пантократора. Учитывая, что день уже перевалил за экватор, ему необходимо было включать пятую скорость, чтобы не остаться на ночлег среди первозданной природы. Глядя на его стремительно удаляющуюся фигуру, все сомнения как-то сами собой отпали. Да и как можно было сомневаться, что в ТАКОЙ день, день Победы, день Виктории, ангел-хранитель оставит его без своего покровительства.

– Каждый встречающийся на твоём пути человек – ангел. Он тебе помощник и встретился недаром. Он тебя или испытывает, или любит. Другого не дано. У меня был случай в молодости. Выпивали мы с приятелем, расстались поздно. Утром звоню узнать, как добрался, а мне говорят: он под электричку упал, обе ноги отрезало. Беда невыносимая, правда? Я пришёл к нему в больницу, он говорит: «Тебе хорошо, а я вот…» – и одеяло открыл, а там… ужас! Был он человеком гордым. А стал скромнейшим, весёлым.

Поставил протезы, жена, четверо детей, детский писатель, счастьем залит по уши. Вот как Господь исцеляет души болезнями физическими! А не случись с человеком горя, гордился бы дальше и засох, как корка чёрствая. Таков труднопереносимый, но самый близкий путь к очищению духовному. Нужно каждую минуту поучаться, думать. И созидать, созидать, созидать.

Жизнь порой бьёт, но эти удары – лекарство. «Наказание» – от слова «наказ». А наказ – это урок, учение. Господь нас учит, как отец заботливый. Ставит маленького сына в угол, чтобы он в следующий раз не делал плохого. Дитя рвётся, а отец держит его за руку, чтобы под трамвай не попал. Так и Бог. Искушения – это экзамен. А экзамен зачем? Чтобы его сдать. В этих испытаниях мы становимся всё чище. Золото в огне жгут, чтобы оно стало чистым. Так и души наши. Мы должны переносить скорби безропотно, без вопроса «за что?». Это наш путь.

– Зачем мы живём? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос – бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный». А подлинный смысл жизни – любить. Это значит жертвовать, а жертвовать – это отдавать. Схема простейшая. Это не означает ходить в церковь, ставить свечки и молиться. Смотрите: Чечня, 2002 год, восемь солдатиков стоят, один у гранаты случайно выдернул чеку, и вот она крутится. Подполковник, 55 лет, в церковь ни разу не ходил, ни одной свечки не поставил, неверующий, коммунист, четверо детей… брюхом на гранату бросился, его в куски, солдатики все живы, а командир – пулей в Рай. Это жертва. Выше нет ничего на свете, чем отдать свою жизнь за другого.