Страшно мне? Не то слово. Но самое главное — непонятно, кого подстрелили. Остальное происходит, как в замедленной съемке или мой офигевший мозг не успевает за событиями.

Тут же распахивается дверь и с меня стаскивают обмякшее и затихшее тело бандита. Далее появляется незнакомый мужик в полицейской форме. Что-то спрашивает или объясняет, не знаю, я глуха, как тетеря. Помогает мне выбраться на воздух и накидывает на плечи легкий плед.

Ошарашенным взглядом обвожу улицу, замечаю припаркованную на обочине скорую, в которую на носилках ввозят лысого. Несколько полицейских машин и суетящихся рядом с ними сотрудников правоохранительных органов. Столпившихся за оцеплением зевак с возбужденными лицами.

Откуда они здесь взялись?

И тут взглядом натыкаюсь на знакомую фигуру мужчины, который быстрым шагом приближается ко мне. Волосы растрепаны, на щеке глубокая царапина, пальто с одно стороны порвано, но лицо, как всегда спокойное и уверенное.

Срываюсь с места, плед серым мягким полотном падает на снег, а я бегу к Антону навстречу и со всей силы врезаюсь ему в грудь. Крепко обнимаю за шею и прижимаюсь к нему так сильно, как могу.

Слава Богу он жив и относительно здоров!

Я не поехала в больницу, хотя медики скорой помощи очень на этом настаивали. В принципе, у меня ничего не болело, кроме ушибленного лба и неглубокой царапины на тыльной стороне ладони, о которой я узнала только в машине. Бандит не успел нанести мне серьезный удар ножом, хотя попытался, но его подстрелили раньше.

Зато пришлось отвечать на многочисленные вопросы, задаваемые офицером полиции в участке. Я старалась быть объективной, но о флэшке ничего дельного рассказать не смогла. Хотя упомянула, что видела ее мельком на видеозаписи камеры слежения, которую показал мне начальник пару недель назад.

Все это время Антон был рядом, крепко в качестве поддержки сжимал мою ладонь и просто своим уверенным, спокойным видом придавал смелости и сил. А я изредка взволнованно поглядывала в его сторону, вспоминая, как жадно и страстно он целовал меня там, на месте событий, на глазах обалдевшей публики. До боли стискивая в своих объятьях, жарко шептал, что если бы со мной что-то случилось, он бы сошел с ума. Обещал, что больше никогда не оставит меня одну и ни за что не позволит причинить вред.

А я, развесив уши, верила каждому его слову, как поролоновая губка впитывала каждый его вдох. Так крепко нас связали воедино страшные события, что отступать мне было уже некуда.

А еще, он развеял мои тревоги по поводу одиноко оставшейся в квартире малышки. Рассказал, что когда поднялся вместе с Александрой на нужный этаж, его насторожили странные громкие мужские голоса, звучащие за дверью моего жилья.

Он решил, что лучше лишний раз не рисковать и обратился к соседке по лестничной клетке, девушке, которая вместе с ним гуляла со своим трехлетним сыном на улице. Попросил ее временно присмотреть за спящей Сашей, и та не отказала. После этой новости я расслабленно выдохнула и даже слегка поуспокоилась. В перерыве, когда следователь выходил по делам, я пыталась выудить у Антона подробности того, что случилось в банке. Но он пообещал обо всем рассказать дома в спокойной обстановке, а я не стала настаивать. В принципе, понимала, что он прав, это было ни время и не места для такого серьезного разговора.

Примерно через час-полтора в участок приехал адвокат Антона. Невысокий, пузатый дядька лет пятидесяти, с небольшой плешиной на темечке, но в безупречно выглаженном сером костюме, придававшем его виду солидность и весомость. Сходу завладел вниманием следователя, разложил ситуацию по полочкам и договорился о том, чтобы нас побыстрее отпустили домой. Чему я была невероятно рада, потому что чувствовала себя совсем разбитой и уставшей.

С появлением в участке адвоката, процесс дачи показаний значительно ускоряется. Все мои немногочисленные свидетельства тщательно записываются и визируются подписью, и на этом меня отпускают на волю.

Уже в такси я позволяю себе выдохнуться и прижаться к мужчине, который все это время находился рядом, ненавязчиво помогая пройти нелегкое испытание. Поддерживал, давал возможность чувствовать себя защищенной и нужной.

Уже в такси я позволяю себе выдохнуться и прижаться к мужчине, который все это время находился рядом, ненавязчиво помогал пройти нелегкое испытание. Поддерживал, давал возможность чувствовать себя защищенной и нужной.

— Как ты? — интересуется Антон, обнимая меня двумя руками и укладывая себе на грудь. Все будет хорошо, цветочек. Теперь все будет хорошо, — обещает, целуя в макушку. А я так хочу ему верить, очень-очень. Надеюсь, что этот ужас больше никогда не повторится.

За окном крупными сверкающими звездами падает снег, и давно спустились сумерки. Яркие витрины магазинов и ресторанчиков зазывно подмигивают прохожим, а я только сейчас понимаю, как голодна. С самого утра во рту не было маковой росинки. Но это не так важно как то, что рядом со мной самый желанный мужчина на свете.

Слегка приподнимаюсь и поворачиваюсь к Антону. Пару минут благодарно смотрю ему в глаза, а потом, поддавшись искушению, тянусь ладонь к его лицу. Ласково кончиками пальцев касаюсь теплой слегка обросшей щетиной щеки, а он словно перестает дышать, впитывая кожей мои действия.