Перед входом на секунду оглядываюсь назад, бросаю взор на капот желтой спортивной машинки, со смущением вспоминаю, как меня сегодня на ней необычно покатали. Легкий румянец трогает щеки — неловко за свое поведение. Очень надеюсь, что свидетелей нашего эротического марафона в лесу не было. Хотя…ни о чем не жалею. Это было так остро и головокружительно. Никогда в жизни не испытывала таких умопомрачительных эмоций.

Заходим внутрь, я удивленно распахиваю глаза: словно попала в классическую обеденную Японии. Когда жила в стране восходящего солнца, часто проводила с друзьями время после школы в подобных заведениях, там это совсем недорого.

Длинная овальная столешница, за которой на высоких стульях сидят гости.

Маленькие разноцветные тарелочки на движущихся рельсах едут вдоль периметра. На каждой — по несколько суши, а колер блюда символизирует фиксированную цену. Еду шеф готовит на глазах у посетителей. Разделывает рыбу, замешивает рис, а параллельно с восточным акцентом общается с публикой, шутит, рассказывает байки. Просто и по-домашнему, так, как я люблю.

— Гер, я на пять минут в уборную, — произношу негромко, показывая на дверь слева.

— Надо привести себя в порядок, а то вся растрепанная, и белье надеть, — шепчу. — Не могу же ходить голой: неприятно, да и опасно — инфекцию реально подхватить.

Мужчина утвердительно кивает головой, усаживается на стул. А я разворачиваюсь, закидываю сумку на плечо и отправляюсь в туалет.

— М-да, ну и видок…ужас… — рассматриваю в зеркале девушку с размазанной тушью, запутанными от речной воды и бурных прелюдий волосами, в помятом платье. — Как это еще Грановский со страху деру не дал? — усмехнувшись, достаю влажную косметическую салфетку, стираю темные пятна под глазами.

На скорую руку поправляю макияж. Непослушные локоны расчесываю, поднимаю вверх, мастерю незамысловатый пучок. Переодеваюсь в джинсы и футболку, которые прихватила из дома и все это время таскала за собой.

— Вот теперь красивая, — подкрашивая припухшие от поцелуев губы, замечаю на шее еще один засос к тому, что уже был на мне оставлен хищным котярой.

Недовольно цокаю языком, наношу на палец тональный крем, пытаюсь замаскировать следы бурной страсти, но совсем спрятать красные пятна не удается. — Ну и ладно, — бросаю это неинтересное занятие. — Пусть все знают, что я любима. Стесняться нечего, — выхожу в зал, направляюсь к своему красивому мужчине, который, облокотившись о стол, ловко управляется палочками, уминая вкусные сушки.

— Ух ты, — разводит руки в стороны Самосвалович, замечая меня, смотрит изумленно на мою одежду.

А это откуда?

— Уметь надо, — усмехнувшись, забираюсь на высокий табурет и подхватываю тарелку с тунцом. — Фея-крестная прилетела, одним взмахом волшебной палочки из замарашки королевну сделала, — хихикаю.

Вытаскиваю бамбуковые столовые приборы из бумажной упаковки. Макнув в соевый соус, засовываю сушку целиком в рот, а Грановский, наклонившись к моему лицу, громко шепчет:

— И я голодный, но вот только пища в этом деле не поможет, — рукой опирает о спинку моего стула. Ловит губами краешек ушка, прикусывает, от чего у меня внизу живота проходит разряд электрического тока. И я, кашлянув, чуть не выпускаю на свободу кусок рыбки.

— Поэтому жуй быстрей, если не хочешь, чтобы я начал утолять голод прямо здесь, — легко касается губами шеи, возвращается к себе и с невозмутимым видом продолжает трапезу.

А у меня уже сбилось дыхание, и пустился галопом пульс. Как-то странно он на меня действует, неправильно. Заводит с полуоборота, даже не притрагиваясь.

Еще память, как назло, подкидывает картинки из недавнего прошлого: его шершавый, мокрый язык, плывущий по контуру отвердевшей, выпуклой жемчужины, горячие ладони, до жжения стискивающие кожу бедер. От собственных фантазий бросает в дрожь, сводит мышцы. Быстро засовываю за щеку еще одну суши, запиваю зеленым чаем из керамической маленькой чашечки без ручки и спрыгиваю с табурета на пол.

— Я все, — белой узорчатой салфеткой обтерев губы, подхватываю сумку. Котяра не заставляет себя ждать. Достав из портмоне денежную купюру и не дождавшись счета, просто оставляет ее на столе.

Обнимает меня за талию, крепко прижимает к своему боку и, хитро поглядывая сверху вниз, выводит на окунувшуюся в сумерки улицу.

— Только разочек, а то я до квартиры не доеду — помру от неудовлетворенности, — поворачивает к себе лицом, нагибается, подхватывает нижнюю губу, страстно втягивает в себя, посасывает. И пусть вокруг полно спешащего по домам люда, мы словно выпадаем из реальности, проваливаемся в параллельный мир, где находимся одни.

— Нет, за руль я сегодня не сяду, — отрывается от моего рта, быстро дышит, впрочем, как и я.