Громкие стоны слетают с губ, но я не стесняюсь, не держу себя. С ним я настоящая, живая, естественная. Потому что принимает, потому что этого достоин.

— Подожди, малыш, я сейчас. Либо еще чуть-чуть — и мы доиграемся, — выходит из меня, поднимается.

Из ящичка стола достает квадратный серебряный блистер, быстро разрывает его зубами. За остальным я не слежу, закрываю ресницы. Поворачиваюсь на бок, сжимаю бедра, прогибаюсь в пояснице, а с губ слетает нетерпеливый, требовательный вздох.

Не проходит и минуты, возвращается. Приникает ртом к моей груди, облизывает пику, прикусывает. Мучает, терзает, изводит…А я уже с катушек съехала, хочу завершения начатого.

— Нет… — мычу я, — сейчас же! — ерзаю. — Хочу тебя в себе… — пытаюсь подняться вверх, получить долгожданную разрядку. На что он только довольно ухмыляется, но выполнять мое требование не спешит.

Опускается к животу, целует вокруг пупка, языком еле уловимо проникает внутрь.

Издаю хриплый стон, приподнимаюсь на локтях. Показательно прикусываю губы, делаю очередную попытку заманить его наверх.

Завороженно следит за моим ртом, ведется. Подбирается, ловит щедро дарованный поцелуй. Сгибает мои колени, приподнимает к груди. Фиксирует своими плечами и снова вторгается в меня.

Не могу дернуться или сменить положение — полностью в его власти. Но это лишь сильней распаляет мое полыхающее тело, заводит женское начало. Подчиняться ему, покоряться сильному, властному мужчине так остро и волнующе, что срывает остатки существующих в голове барьеров и границ.

К финишу приходим вместе: я — с его именем на губах, он — с довольным рыком.

Осыпает мое лицо поцелуями, чмокает туда, куда попадает. На ухо мурлычет слова благодарности. Перекатывается с меня на диван, крепко обнимает руками.

Разговаривать сейчас неохота: так спокойно и легко в теле. Просто прикрываю глаза, до сих пор нахожусь в блаженной неге. Медленно, лениво указательным пальчиком вывожу на его теплой коже странные письмена. И сама не замечаю, как уплываю в долину снов.

Утро воскресенья встречает меня ярким солнцем и жарой. Приоткрыв глаза, с любопытством оглядываю пространство. Понимаю, что сладкий котяра перенес меня в спальню на балконе, туда, где мне так понравилось в прошлый раз. Но вот одевать не стал. Мы оба обнажены и плотно прижаты друг к другу.

Грановский спит крепко, впрочем, как всегда. Целую своего мужчину в щеки, нос, губы и поднимаюсь, улыбаясь новому дню. На носочках просачиваюсь за дверь.

Хочу привести себя в порядок до его пробуждения, предстать перед боссом свежей и красивой.

В комнате для гостей принимаю душ, делаю легкий дневной макияж, надеваю вчерашние джинсы и футболку. Напевая себе под нос веселую песенку, ероша мокрые волосы, чтобы они побыстрей высохли, сбегаю по лестнице вниз.

Внезапно мой слух улавливает странный хлопок, по ассоциациям похожий на закрывающуюся дверь. Замираю на месте, настороженно всматриваюсь в глубь коридора. Жду гостя, который без разрешения вторгся в квартиру Грановского.

Примерно через полминуты моему взору предстает высокая, рыжеволосая, ухоженная девушка, в голубом платье, расклешенном от груди, и с округлым, выпуклым животиком.

Женщина неспешно скидывает со стройных ножек синие кожаные балетки и завозит в зал яркий чемодан на колесиках. Бережно оглаживая свое пузико, на выдохе устало опускается на диван, подкладывая под спину подушку. Запрокинув голову назад, захлопывает глаза, отдыхает.

Меня незнакомка не замечает, а вот я от полученных визуальных данных напрягаюсь не на шутку. Решаю, что стоять на месте и молчать нет смысла, поэтому, негромко кашлянув, спускаюсь вниз.

От звука моих шагов она испуганно вздрагивает и тут же, распахнув ресницы, быстро оборачивается в мою сторону. Ее лицо вопросительно вытягивается, а брови взмывают ввысь. Хорошенький пухлый ротик приоткрывается, чтобы задать вопрос, но я ее опережаю:

— А Вы кто? — пытаюсь улыбнуться, но получается плохо. Неспокойно на душе, тревожно как-то.

— Я жена Германа… — произносит растерянно. — Только приехала из Америки. А вы домработница? — ладонью опираясь на боковину дивана, пытается приподняться.

Ответить ей я не могу, потому что внутри все холодеет, а хрупкое девичье сердце, треснув от удара, раскалывается надвое. Кислорода в легких становится все меньше, и я, как рыба, открываю и закрываю рот, чтобы попытаться добыть его извне, но серый тяжелый камень, внезапно образовавшийся в солнечном сплетении, не дает мне этого сделать.

— Хелен? — слышу удивленный, слегка охрипший ото сна мужской голос. — Ты здесь? — Грановский в спортивных шортах, но без майки быстро спускается вниз.