– Завтра на ремонте котельной авария будет… Людишек побереги… Взорвётся она… – сказал Давид, поднялся и пошёл к выходу. Он прочёл эту новость ещё на прошлой неделе, и встреча как нельзя лучше позволила воспользоваться полученными фактами. «Ничего, – думал Ром, – вот долбанёт завтра городская котельная, посмотрим, как ты запоёшь».

Инна Михайловна кинулась следом, не забыв пнуть при этом тоже поднявшегося с места мужа локтем в живот. Иван Львович ойкнул и немного согнулся.

– Господин Учитель! – Инна Михайловна пыталась остановить удалявшегося Давида, порхая большим телом над тремя ступенями сразу. Но это было равносильно тому, как остановить уходящий тихо, но мощно теплоход. Давид спустился вниз по лестнице, отстранил старорежимного водителя, предложившего ему сесть в автомобиль, и буркнул ему, кивнув в сторону «мерседеса»:

– Копыта коня своего побереги, утащат… – Пошёл через город пешком. Благо город маленький – идти недалеко. Он ликовал. Всё прошло более чем успешно. Ром играл образ, почерпнутый из истории провидцев царской России… Конечно, его познания в истории находились не на очень высоком уровне. Примерно где-то между жизнеописанием Древнего мира за пятый класс начальной школы и историей КПСС из общего курса лекций по марксистско-ленинской философии, в которой всё же он увлёкся диалектическим материализмом. И вовсе не из-за фарисейской любви к данной науке, а исключительно из-за звучного названия. Он практически ничего не помнил из диамата, но часто применял это словосочетание во время очередного брачного танца перед открывшей рот смазливой дурочкой. Но, как ни странно, одна деталь из истории ВОР, как называли в годы его неоконченного высшего, Великую Октябрьскую революцию, врезалась в память, оставив вечную зарубку в тонком, художественном мозгу Давида. Она касалась его теперешнего положения, а звучала так: «о роли и влиянии псевдооракулов и предсказателей на принятие решений лидерами агонизирующего царского режима». Короче, яркий образ старца Григория врезался в память надолго и теперь пригодился.

Он удалялся по хорошей дороге, а в спину ему смотрели десятки встревоженных глаз из окон администрации города Земска.

Наверняка неудачно прошедшая аудиенция у мэра не вызвала бы особого эффекта и не имела бы резонансных последствий, не случись на следующий день нечто неординарное.

Во-первых, украли колёса с мэрского «мерседеса». Водитель Толя, сообщив новость о краже главному милиционеру города Капцу, побежал к дому Ивана Львовича. Благо жил за углом.

– Чего тебе? – ещё не собравшись, спросил мэр запыхавшегося от бега водителя. – Чего так рано? Иди жди в машине, значит да от…

– Тут такое… короче, я без машины. Иван Львович, это всё он! Ваш колдун! Он мне вчера ещё… а я значения не придал!

– Говори внятно, – попытался изображать образец выдержки Иван Львович. – Что, кто, когда, значит да от…

– Мне вчера этот колдун в рясе, когда выходил от вас, сказал: береги, мол, копыта коня своего… Я и подумать не мог! А тут! Утром выхожу – машина на кирпичах!

– То есть как на кирпичах? Ты что плетёшь, Толя?

– Колёса украли! Резина новая совсем!

– С «мерседеса» украли?

– Да… – чуть не плакал водитель… – А он мне вчера – копыта, говорит, коня своего побереги… А я… А он ушёл… Надо его искать!

– Так, звони Капцу… значит да от!

– Уже…

– Тогда иди в администрацию и жди. Я скоро.

Колёса искали все милиционеры города. Но безуспешно. Купили другие. А тут новое потрясение. Ремонт котельной, спасавшей школу и детским сад города в зимние месяцы, шёл привычным порядком – в режиме аврала освоения выделенных средств. По утверждённой свыше смете сумма превышала реально дошедшую до исполнителей в два раза. Откат начал своё вторжение в преступный мир зарождавшегося чиновничьего класса в условиях новых экономических отношений. По причине этого средств не хватало. В дополнение – исполнители были людьми, воспитанными на принципах планового ведения хозяйства, с отсутствием жажды достижения задуманного результата.

Рабочие начали с большого перекура. Потом перешли к обсуждению политической обстановки в мире, коснулись последних инициатив министра иностранных дел США и выказали крайнее неудовольствие в связи со снижением курса рубля. Всё бы пошло обыденным путём, не появись на ремонтной площадке бывший сотрудник ДЭЗа Лёнька Веселовский. Он с полгода как ушёл на вольные хлеба и теперь трудился на ниве кооперативного движения в организации под названием «Антикварус». Кооператив был дохлым, и деньги платили Лёне крайне нерегулярно. Но признаться своим бывшим коллегам в этом ему не позволяла гордость. Зачем тогда переходил? Он разыгрывал роль высокооплачиваемого квалифицированного рабочего новой волны и угощал всех дорогими сигаретами, заняв накануне у тёщи денег на их покупку. Встреча прошла с бурными овациями обеих сторон, лёгкими словесными уколами и решением отметить встречу. Многовековая традиция отмечать чего-либо не оставляла выбора в поиске форм её проведения. Пили прямо в траншее. Вначале молча, потом под сдержанный смех и далее громко и без оглядки на окружающих. Когда бригадир Курлашёв, стукнув по огромной трубе, служившей импровизированным столом, громко сказал: «А ведь раньше я по шестому разряду четыре сотни заколачивал! А теперь? На них и пива не купишь. Да гори оно ясным пламенем…», всё действительно загорелось. Да ещё как. Брошенный кем-то из рабочих окурок стал причиной возгорания промасленной ветоши, а затем и взрыва находившегося рядом газового баллона.

Результат – двое в больнице с лёгкими ушибами. И один там же с контузией средней тяжести. Рассказывая соседям по палате историю своего попадания в «травму», Курлашёв делал упор на провидение и знак судьбы.

– Не окажись тогда бы Лёньки рядом, мы бы не выпили… от… А не выпили бы – пошли б работать… от… Там бы все и полегли… от. А так – в траншее за трубой сидели, там и схоронились… Всё верхами прошло… от… А ты говоришь, пить вредно. Кабы не пили, то уже б и ласты склеили… от.

– Да, – отвечал сосед по койке. – Сказано: пейте, пока пьётся. А не можете – работайте.

– Это где же так написано? – переспросил второй потерпевший.

– Где, где… Екклесиаст, – отвечал просвещённый пьяница и сосед по койке, – он же мудрый царь еврейский Соломон.

– Надо же – еврей, а не дурак…

И они решили не играть в орлянку с судьбой, а послать гонца в близлежащий гастроном. Лечение в палате вошло в фазу ремиссии.

А в это время мэр города Иван Львович собрал экстренное совещание приближённых лиц. Он сидел за своим богатырским по размеру, но довольно затрапезным столом и нервно теребил жидкий пучок волос на голове. Напротив два его заместителя – Генрих Борисович Маловеров и Тит Саватеевич Старорежимный. Люди проверенные и преданные ещё со старых времён. Также присутствовал Пётр Капец.