– …принимаю и понимаю. У него много забот. Ответственность за судьбы тысяч людей, плохое пищеварение, изношенная нервная система…

Инна Михална пристрастно кивала в такт растрёпанной головой Горгоны, поправляя одновременно волосы и держа в зубах вывалившиеся шпильки, тихо пришёптывала:

– Да, да… нервы у Ванечки ни к чёрту, да и почки… А сколько проблем с его простатой… Да, да… Вы правы… Он не такой уж плохой… – Она поочерёдно доставала шпильки изо рта и втыкала их в копну искусственного «вавилона».

– Но ты и меня пойми, Инна. – Давид сделал упор на двойное «н» в середине имени, чем вызвал непроизвольную икоту у кающейся женщины. – Пойми, я маленькая частичка окружающего мира, случайно знаю то, что другим не дано.

Тут Давид сам себе кивнул в знак согласия, немного даже скривив в гримасе подтверждения рот, и, дёрнув мужественным подбородком, подумал: «А ведь не вру. Кто ещё знает, что случится скоро?» Вслух продолжил со вздохом:

– Ладно. Я не в обиде… Завтра в лесу у садового товарищества «Гипоталамус» после обеда… Пусть приходят. Он и его компания. Только самые проверенные.

Так была назначена эпохальная, как любили говорить газеты недалёкого советского прошлого, встреча мэра города с новым оракулом и провидцем – Учителем. Встреча прошла в тёплой дружеской обстановке, с примирением сторон и продолжением в тихом, уютном, но весьма нескромном банкетном зале загородного ресторана «Утиная охота». Ранее ресторанчик назывался «Пролетарская кухня». На банкете по случаю примирения сторон подавались блюда, приготовленные на итальянский манер, с использованием исключительно дичи, лесных ягод, речной рыбы, экологических продуктов и привозных напитков. Подготовленный читатель наверняка задастся вопросом: «Как из напитков можно приготовить блюдо?» Ответом на данный вопрос может стать меню ресторана, разработанное привозным поваром из Италии Бартоломео Лучани. Который, кстати, до приезда в Земск работал на набережной города Сочи, в шашлычной «Пристань пирата», и носил гордое имя Ашот Абрамян. Что, безусловно, никоим образом не умаляет его кулинарных способностей, но бросает тень на все остальные названия, расцвечивающие своей необъяснимостью меню «Утиной охоты». Соусы, согласно расширенному разъяснению, предлагавшемуся к меню, имели в своём составе в качестве ингредиента и коньяк, и ликёр, и вино, и джин, и мартини, и ещё много чего такого… которое никогда не добавлялось в эти блюда в реальности. Как говорил Бартоломео Лучани, он же Ашот Абрамян: «Лук, сол, пэрэц, уксюс, таматный паста, вада и нэмного самогона дают вкус нэпрэвзойдённого соуса – самопал». Но говорил он это только в узком кругу родных и близких друзей, и то когда сильно напивался.

Давид, с удивлением окинув взглядом надписи с завитушками, попросил официантов подать ему «на свой вкус». Он был проинформирован приглашающей стороной, что всё оплачено и можно не стесняться. Нисколько не стесняясь, Давид съел на закуску какое-то сыроватое мясо на хлебе. И лишь потом узнал, получив пояснения к названию блюда, вежливо и учтиво предложенные услужливым, но гордым Ашотом Лучани. Это мясо называлось «прошутто» и значилось в меню как Prosciutto. Познания в иностранных языках не были сильной стороной образования Рома, и он читал Prosciutto как «просциутто», немного недоумевая, из чего оно может быть приготовлено. То ли из утки, замоченной в моче молодого поросёнка. То ли ещё из чего-то неудобоваримого. Подавали блюдо как закуску на ломтике хлеба с кусочками арбуза и мёдом. Сочетание странноватое, но приятное. Запивали аперитивом, немного терпковатым, но приятным. Потом «на вкус» официанта подали суп, под пугающим фантазию названием «Суп Минестроне» (в меню – Minestrone). Его ели под водку и итальянское сухое вино. Кто что выбрал. Суп был так себе, слабенький – сплошные бобы с морковкой. Дальше был «Цыпленок «Пармезан» (писалось как Chicken Parmigiana) – Давид позорно перевёл название как «кухня Пармиджиани», перепутав «chicken» с «kitchen». Но языковые познания остальных участников примирительного мероприятия с напитками были ещё скуднее, так что конфуз прошёл незамеченным. Ещё ели цыплят под коньяк и мартини с оливками на шпажках. Далее пошло «Джелато» (Gelato), постыдно названное закосевшим мэром пломбиром с вареньем. Всё это приправлялось чудесными соусами «от шефа», которые мы с вами теперь уже знаем как «самопал». Помимо перечисленных итальянских изысков, ели принесённую с собой сушёную рыбу под пиво. А мэр даже зажарил на спичке сморщенный пузырь от воблы.

Встреча прошла в тёплой дружественной обстановке, с примирением сторон…

Застолье подходило к кульминационной фазе и намеревалось переместиться в стоявшую на отдалении баню, числившуюся по документам как банно-прачечный комбинат при садовом товариществе «Гипоталамус», как вдруг произошло непредвиденное событие. Иван Львович, потрясая бокалом над головами нетрезвых подчинённых и сыто икающего учителя, собрался уж было сказать тост о прелестях дружбы и взаимовыручки, как дверь банкетного зала растворилась широко и резко. На пороге в позе разъярённого быка на арене стоял начальник милиции Пётр Капец. Глаза его имели вид героев античных статуй – пустые и огромные. Рот открывался в беззвучной попытке сказать, видимо, что-то важное:

– А… а… п-п… та… ам… и машины такие…

Красноречием начальник местной милиции не страдал с детства. Напротив – до семи лет он вообще молчал. Кивал, мотал головой, разводил руками, смеялся, но не говорил. Забирал игрушки у младших в песочнице, толкался, дрался, плевался… и всё это молча и цинично. Уже тогда, сопоставляя его поведение с общепринятым стандартом разных профессий, многие говорили: «Растёт будущий блюститель».

Если мы заглянем в словарь, созданный известным советским лингвистом Сергеем Ивановичем Ожеговым, то увидим сухие пояснения сего непонятного слова:

БЛЮСТИТЕЛЬ, – я, м., чего (устар. и ирон.). Человек, к-рый охраняет что-н., наблюдает за чем-н. Б. порядка. Б. нравов. || ж. блюстительница, -ы. || прил. блюстительский, – ал, – ое.

Не пытайтесь расшифровать. Всё просто – человек, который охраняет что-нибудь, наблюдает за чем-нибудь. Также – блюститель порядка, нравов… ну, женский род в нашем случае не применяется, как и форма прилагательного от этого слова. Если отбросить казённый штиль и сказать просто, получится вполне резонное «держиморда». Заговорил будущий блюститель-держиморда в школе, на первом же уроке. Как его приняли в школу? Это всегда оставалось загадкой для учительницы начальных классов. Он сказал своё первое слово. И слово было «хрен». Потом он добавил к нему ещё несколько и получилось предложение: «Хрен вам, а не сидеть смирно до обеда». После этого маленький Петя говорил и говорил, пока не договорился до начальника местного отдела милиции, оправдывая пророчества наиболее дальнозорких граждан.

А вот сейчас его опять перемкнуло. На время перестал говорить. Промычав своё «а… а… п-п… та… ам… И машины такие…», он сглотнул громко и смачно, эффектно передвигая адамово яблоко под расстегнувшимся воротником форменной рубашки.

Иван Львович, не опуская рюмку, посмотрел на него растревоженной совой, попеременно наклоняя голову то к левому, то к правому плечу, и хрипло спросил:

– Чего тебе, Петя?

Капец развёл руками – и тут мы, используя модную ныне терминологию в духе высокого патриотизма на примере старинных русских былин, употребим сакральное «и разверзлись его уста»: