На нем были массивные очки-консервы с затемненными стеклами, а на поясе висел целый арсенал инструментов.

– А ты как был похож на сову, так и остался. Даже сейчас, небось, не замечаешь, как голову скосил и выпучил глаза, да? Оул!

Именно Тин дал мне это прозвище - за схожесть с совой. Мне оно сразу понравилось. А голову я склонял всегда, когда что-нибудь пристально рассматривал. Например, лицо моего друга - нет ли там тени? И когда я убедился, что ничего нет, меня наполнила безграничная радость. Наверное, Тин понял причину моей реакции. Он так же всматривался в мое лицо.

Мы крепко обнялись и обменялись нашим фирменным приветствием - пожали руки, стукнули кулаками, затем громко хлопнули ладонями и щелкнули пальцами. Такое необычное рукопожатие мы практиковали несколько лет и успели как следует отрепетировать. Но больше всего мы любили здороваться на людях, зачастую как раз-таки на ярмарке - выглядело это довольно эффектно.

– Тин! Что такое? Где ярмарка? Что с людьми? Ты заметил?

Мишка терпеливо ждал, когда град вопросов закончится. Он задрал очки на лоб, примяв непослушную темную шевелюру. Нахмурился.

– Да... Тоже заметил. И папка заметил. И другие замечали, пока не стали такими же. Говорят, ярмарки больше не будет.

– Вот те раз! А почему?

– Не знаю. Вроде как некому этим всем заниматься. Не хотят.

Ну вот еще! А как же мой держатель для книг? И вообще, самое теплое мероприятие - и вдруг пропало...

– Да как это не хотят?! Ты что, забыл, как они проходили? Какой дурак откажется от такого праздника?

– Значит, все одурели, Оул. Я правда не знаю, что случилось.

Я цокнул языком.

– Плохо. Может, до Ивана дойдем? Хоть узнать, как у него дела. Может, заберу у него драконью лапу для книг.

Тин невесело ухмыльнулся.

– Иван!
– он покачал головой.
– Уехал Иван.

– Как уехал? А когда будет?

– Боюсь, что никогда, Оул.

Меня словно огрели по голове. Внутри все оборвалось, лицо вспыхнуло, будто под нос сунули горящий факел.

– Эй! Чего врешь?

– Да не вру я!

– Куда он уехал? Что ему там делать? Где бы он ни был! Дымчатая - его дом!

– Оул, он не доложил. Может, к родителям.

Как будто тебя предали... Жуткое чувство.

– Да как так-то... Это все странно, Тин. И мне это не нравится.

В груди кружился волчок беспокойства.

– Мне тоже, но...

– Не но. Мы должны разгадать.

– Разгадаем, Оул, - Тин надел очки и звякнул большим гаечным ключом, висящим на поясе.
– Как всегда.

Намечалось очередное ежегодное приключение. Вот только привычного азарта и увлечения совсем не было.

– Зайди в комнату. Покажу кое-чего, - сказал Тин, проводя пальцами по висящим на нем отверткам и ключам. Его фирменная черта, когда он чем-то охвачен.

Я пошел за другом. Тот пересек комнату и сел за компьютер.

– Не понял. Кто-то полюбил современную технику?
– я не смог удержаться, чтобы не подколоть Мишку. Компьютеры он презирал, считая их средством, разжижающим мозг. Равно как и телефоны, и телевидение (если это не научные программы).

– Вынужденная мера, - Тин брезгливо нажал несколько клавиш.

На рабочем столе я увидел папки: "Чертежи", "Фото готовых", "Описания", "Справочники". Замелькали картинки.

– Что это?

– Чертежи!
– с гордостью объявил Мишка, показывая на геометрические фигуры, пунктиры, окружности, радиусы, углы и заумные детали, отраженные в разрезе.

– Боюсь, мой вопрос еще актуален.

– Ну велодрезина же!

Я поднял руки.

– А, прости. Как же я сразу не узнал!

– Эх ты...
– Тин смотрел на чертежи влюбленным взглядом. Видимо, мой сарказм прошел мимо Мишки.
– Скоро.

– Вон чего конструируешь, придумываешь, а наладить связь так и не можешь. Живем как в глуши.

– А зачем тебе сотовая связь? По маме соскучился?

Я не ответил. Всегда старался максимально дистанцироваться от этой темы. Мишкина мама давно умерла, и когда разговор касался родителей, мне было неловко. Я чувствовал себя виноватым, что моя мама жива, а его - нет.

– Пойдем на завод?
– предложил я.

– Пошли.

***

Заводом называлась наша штаб-квартира. Когда мы только создавали ее, Мишка решил, что "штаб-квартира" - скучно и как у всех и НАМ НЕОБХОДИМО ЧТО-ТО ПОСОЛИДНЕЕ, ОУЛ. Ну а Тин был механиком и изобретателем до мозга костей, так что над названием думал недолго. Завод располагался в пятидесяти метрах от старой мельницы. Когда-то на ней работало чуть ли не пол-деревни. Еще на этапе прокладывания железнодорожных путей рабочие сделали ответвление рельсов к уже стоящим амбарам. Мешки с мукой грузили на небольшие вагончики и по новым путям отправляли на продажу в соседние села.