– Мы слышали, что княжества ждёт великая война, которая охватит все земли. Преслава желает вновь утвердить единого правителя над всеми городами, и пойдёт на всё ради этого. Страдания людей будут неисчислимы. Только человек без сердца может безучастно взирать на это, – сказал Остромир.

– Я не человек, – напомнил Коршун. – Если ты ждёшь помощи, то не получишь её. Я не выйду в мир до Битвы Богов. Печать, наложенная на меня, непреложна – я был низвергнут, лишён пути в чертоги отца, и мой союз с людьми с того времени расторгнут.

– Идём же, Остр. Нам здесь больше нечего делать, он не станет помогать, – Агнар тревожно поглядывал на низкое солнце. – Боюсь, что не успеем на ладью.

– Я хочу спросить ещё о многом, – мотнул головой младший. – Расскажи мне, о герой, каким был великий Сваруна. Не думаю, что он бы отказался помогать склавам.

– Он бы не отказался, ведь сердце его всегда было со своим народом. Я склонил душу свою к людям именно по его примеру, ибо он поразил меня – огромный как гора, способный вырвать из земли могучее дерево и крушить им целые полки, он мог проникнуться любовью к самому слабому из живых существ, и всегда защищал тех, кто нуждался. Горе было тем, кто встречал его в моменты гнева, но те, к кому лежало его сердце, обретали помощь во всём. Мне казалось, что под его началом мы способны одолеть саму смерть.

– Я таким его себе и представлял. Как же жалко, что великие богатыри больше не приходят в наш мир, – прошептал велиградец.

– Он сам выбрал свой удел. Его любовь к людям заставила его восстать даже против богов, я видел это, ибо стоял рядом с ним. Многие сказали бы, что он безумец, но я не отрёкся от него, даже зная, что понесу за это тяжкое наказание, – герой взмахнул крыльями, на мгновение оторвавшись от земли. – Однако же солнце садится, и наш разговор уже затянулся. Идите своей дорогой, дети смертного рода, ночь здесь неблагодарна, да и тиверы скоро вернутся с большим подкреплением. Я спугнул их лишь на время.

– Мы уже не успеем. Судно отойдёт от берега совсем скоро, – вздохнул гарий. – Надо бежать к реке, костёр развести. Может быть, они будут искать нас.

– Я вижу, что друзья не собираются вас ждать, – склонил голову Коршун, вложив свой меч в ножны на поясе. – Окажу вам ещё одну услугу, доставлю на берег. Держите своё оружие и снаряжение покрепче, дабы не потерять.

– Погоди. Чего ты… – Остромир не успел закончить, ибо сын Хурса мгновенно подхватил их обоих, вцепившись сзади в воротники кольчуг, и взмыл в небо. Он нёс двух тяжеловооружённых бойцов без всякого усилия, поднявшись над вершинами деревьев, и лес мчался у них под ногами, впереди же стремительно росла Золотая гора. Агнар весь сжался, держась за топор, юноша же быстро преодолел страх и полностью доверился крылатому герою, любуясь окрестными видами. Чувство полёта пьянило его, и ветер раздувал плащ, скользя потоками по коже. Солнце заваливалось за горизонт, и алая полоса ширилась как гигантское полотнище.

Чтобы не попадаться на глаза всё ещё ожидавшим гребцам с ладьи, Коршун резко взял влево, снизился до самых вершин и опустился на землю в сотне саженей от судна. Друзья встали на ноги, но ещё покачивались, не веря, что обрели твёрдую почву.

– Теперь можете идти. Как видите, даже смертные могут иногда воспарить над землёй, – в голосе героя чувствовалась усмешка.

– Боги, ты истинно могучий богатырь… Словно в старые времена. Твоя сила неодолима, – прошептал Остромир.

– Идите, у вас мало времени, – сын Хурса начал подниматься в воздух. – Если я ещё не разучился видеть огонь внутри людей, то могу предсказать тебе, юноша, славную судьбу. Ты пришёл сюда, ибо не уверен в своём пути, не знаешь до конца, что делать с божественной кровью, нежданным даром… Я знаю, я видел немало таких. Ты ждёшь от меня совета? Скажу лишь одно – не сомневайся в своём предназначении. Ты можешь помогать людям, у тебя есть сила для этого, и, похоже, что именно в этом твоя судьба.

– Прощай! – крикнул младший, когда огромная птица поднялась выше крон могучих деревьев. Коршун развернулся в воздухе и помчался над рекой, на фоне алого заката он стал похож на гигантского орла, высматривавшего свою добычу.

– Ты можешь поверить, что это не сон, Агнар? – Остромир обессилено опустился на песок.

– Да, удивительное чудо, – согласился северянин, – только нам нужно спешить. Бежим, пока ещё не поздно.

– Думаешь, Всеслав нарочно рассказал мне об убежище героя?

– Он мог. По крайней мере, это на него очень похоже.

– Даже если и так, то я ему благодарен…

– Это то самое? – Агнар остановил коня на вершине большого холма. Позади него ещё темнели редкие островки рощ, но впереди лежала равнина, плоская до самого горизонта, покрытая рыжим травяным морем.

– Да, будь всё проклято! Это именно оно! – весело крикнула Искра, выскочив на Угольке из-за его спины. – Мы вышли в степь!

– Не гони так! В первый раз после раны скачешь! – напутствовал её северянин, однако она не слушала, весело мчась через дикое поле, и за её конём оставался след примятых стеблей.

Река выкатилась на открытое пространство, по обоим берегам её до самого горизонта лежало рыжее полотно, и небо раскинулось над этой пустотой синим шатром. Итиль стал заметно шире, узкие зелёные полосы прибрежных деревьев и кустарника обрамляли его изысканными поясами, волны лениво накатывали на песок, и целые облака чаек кружились над водой. Для склавов эти земли были чужими, неприветливыми, непонятными, ибо они, привыкшие к лесам, чувствовали себя неуверенно в местах, где нельзя было встретить ни единого деревца. Впрочем, воины Ратислава, выросшие в походах, могли считать степи таким же домом для себя, как и белоградские равнины.