Сокращение экспорта энергоресурсов не может быть восполнено экспортом другого сырья, оружия, атомных технологий и материалов. Россия встанет перед выбором: урезать свои внутренние и внешние амбиции до уровня скромных доходов начала предыдущего десятилетия или еще больше переориентировать энергетический экспорт на Азию. Тогда вместо «сырьевого придатка» Запада она станет придатком Китая, Индии и других новых индустриальных стран, которые в огромной степени являются приложением к инновационным экономикам США, Евросоюза и Японии.

На постсоветском пространстве ситуация для России также неблагополучна. Несмотря на частные успехи в развитии интеграционных объединений (Таможенный союз, ЕврАзЭс и ОДКБ), в 2000-е годы не удалось создать новую прочную основу взаимодействия. Правящие круги постсоветских государств рассматривают Россию или как угрозу своему суверенитету и территориальной целостности, или как «дойную корову» для получения экономических льгот за демонстрацию (или имитацию) политической и военной лояльности.

Авторитарные государства только в тактическом плане выглядят более надежными и предсказуемыми союзниками. В стратегической перспективе они, в отличие от стран демократических, генетически неспособны к интеграции. Их лидеры отвергают любое ограничение суверенитета (т.е. своей власти) внутри страны и потому не потерпят его извне. Среди авторитарных государств возможно лишь подчинение слабых более сильным, а это ненадежная основа сотрудничества. Некоторые из стран СНГ взяли курс на отрыв от России, другие постоянно маневрируют между Россией и Западом (а в Центральной Азии – еще и Китаем), стремясь получить от всех максимальные преимущества.

Да и Россия, видимо, не очень доверяет ближайшим соратникам. Недаром за большие деньги строятся газопроводы из России в Европу в обход «братских республик» Украины и Белоруссии (через Балтийское и Черное моря и далее – через территории стран НАТО). И это притом, что Белоруссия создает с Россией единое государство, а вовлечение Украины в Евразийский союз является приоритетной целью Москвы.

Ни один союзник по ОДКБ (вопреки ст. 4 Ташкентского договора о коллективной безопасности) не поддержал Россию в дни боевых действий в августе 2008 г., а впоследствии не признал вслед за Российской Федерацией (а также Венесуэлой и Никарагуа) независимости Южной Осетии и Абхазии (так же как не признала их ни одна страна ШОС и БРИК).

Отношения с Западом вступили сегодня в самый трудный после окончания 20 лет назад холодной войны период. Фактически парализована система европейской безопасности, зашли в тупик переговоры России о новом Соглашении о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом. Вновь обострились противоречия между Россией и США/НАТО на Ближнем и Среднем Востоке (вокруг проблем Сирии и Ирана), возможны столкновения в Арктике и других регионах. Все чаще Россия и Запад оказываются по разные стороны локальных конфликтов.

Наступила глубокая стагнация процесса ограничения и сокращения ядерных и обычных вооружений. Распался Договор об обычных вооружениях в Европе, и замены ему не предвидится. Противоречия Россия – США вокруг систем ПРО, ограничения тактического ядерного оружия и стратегических вооружений в обычном оснащении могут добить остатки системы ядерного разоружения, включая Договор РСМД от 1987 г. и новый Договор СНВ. Стороны оказались на пороге возобновления гонки вооружений по новейшим направлениям военных технологий. Под угрозой режим нераспространения ядерного оружия, раскачиваемый ядерными и ракетными программами Ирана и КНДР. После шести единогласно приятых резолюций Совета Безопасности ООН в 2006–2010 гг. Россия и Китай, с одной стороны, и США, Британия и Франция – с другой, снова оказались расколоты по этому вопросу. На Западе линия Москвы воспринимается как заигрывание с Ираном и КНДР, которое позволяет этим режимам продолжать свои ракетно-ядерные программы, игнорируя решения ООН.

В своих отношениях Россия и Запад практически полностью отошли от недавних идей партнерства, стратегического союза, многоплановой интеграции и ныне колеблются между возвратом, в лучшем случае, к «мирному сосуществованию» времен СССР, а в худшем – к «сдерживанию» и конфронтации (обе доктрины относятся к разным периодам холодной войны).

Конечно, было бы несправедливо возлагать вину за это только на Москву. США и их союзники совершили огромный стратегический просчет, отвернувшись от авторитарных арабских лидеров и поддержав «арабскую весну» начала 2011 г. Вопреки наивным надеждам на исламскую демократию эти революции везде привели к власти исламских фундаменталистов той или иной степени радикальности или превратили целые регионы Северной Африки и Ближнего Востока в зону гражданских войн и терроризма.

В диалоге с Москвой по ПРО Вашингтон не проявил достаточной гибкости и понимания того, что единство с Россией по проблемам нераспространения намного важнее тех или иных технико-географических параметров программы ПРО. США инициируют все новые военно-технические проекты (вроде высокоточных стратегических вооружений, орбитальных и суборбитальных ударных систем), не заботясь о договорно-правовых мерах, которые могли бы снять озабоченность Москвы.

Впрочем, взаимопониманию не способствует и непоследовательная российская линия, которая походит то на блеф, то на фарс. Поставив вопрос о создании единой системы ПРО (что предполагает близкие союзнические отношения), Москва продолжала считать НАТО главной угрозой и делала упор на ракетно-ядерные программы, нацеленные на страны Запада. Требуя гарантий ненаправленности ЕвроПРО на Россию, она сама начала массированную программу воздушно-космической обороны, открыто направленную против США.