Ошейник полностью погасивший все его силы «живого артефакта» не пугал, а вызывал дикое желание рассмеяться. Ирония, что колдун усматривал в своем положении, придавала моральных сил. Разработанный колдунами артефакт против сил высших ведьм, позволивший когда-то изменить расстановку сил, и подняться колдунам, теперь использовался против него. Тот, кто до этого додумался заслужил чертову медаль. Вот только откуда умник узнал о особенных силах Максимильяна? И что еще они знают.

Максим вспомнил какое испытал облегчение, когда понял, что схватили только его, а Василису и остальных оставили. Усмехнуться бы горько, но скотч не позволял. С каких пор он стал мучеником и жертвует собой ради других? Или только ради нее?

Разобраться в этом вопросе Макисимильян не успел, протяжно заскрипела дверь его темницы. И он направил единственное, что у него осталось — слух, на происходящее у дверей.

Легкие шаги, неприятный скрежет дерева о камень, стук, с небольшими интервалами.

Кто-то явно приближался к Максимильяну. И колдун пытался разгадать «гостя» раньше, чем тот себя объявит. Или хотя бы понять его намерения.

Конечности затекают быстро, если не шевелиться. Особенно, когда подвешен на дыбе. Вот и Максимильян не чувствовал рук, пытался шевелить кистями, но металлические браслеты с цепями слишком плотно сидели, впивались в кожу, и чем больше он будет дергаться, тем быстрее пойдет кровь.

Максим представлял где он, хотя повязка на глазах, и скотч заклеивающий рот, не позволяли рассмотреть помещение. Чувствовал запах сырости, пропитавший стены, глухие шаги над потолком. Он однозначно в подвале дома.

Ошейник полностью заглушивший все его силы «живого артефакта» не пугал, а вызывал дикое желание рассмеяться. Ирония, что колдун усматривал в своем положении, придавала моральных сил. Разработанный колдунами артефакт против сил высших ведьм, позволивший когда-то изменить расстановку сил, и подняться колдунам, теперь использовался против него. Тот, кто до этого додумался заслужил чертову медаль. Вот только откуда умник узнал об особенных силах Максимильяна? И что еще знает.

Максим вспомнил какое испытал облегчение, когда понял, что схватили только его, а Василису и остальных оставили. Усмехнуться бы горько, но скотч не позволял. С каких пор он стал мучеником и жертвует собой ради других? Или только ради нее?

Разобраться в этом вопросе Макисимильян не успел, протяжно заскрипела дверь его темницы. И он направил единственное, что у него осталось — слух, на происходящее у дверей.

Легкие шаги, неприятный скрежет дерева о камень, стук, с небольшими интервалами.

Кто-то явно приближался к Максимильяну. И колдун пытался разгадать «гостя» раньше, чем тот себя объявит. Или хотя бы понять его намерения.

— Как же ты похож на отца, — раздалось довольно близко. Сухой, хриплый, царапающий уши. Голос явно принадлежал женщине. Но уже давно не молодой.

Острые ногти впились в его подбородок, неприятно царапая щетину. А потом резким движением скотч был сорван. Как и повязка с глаз.

Хоть свет и был очень тусклый, все равно заставил колдуна зажмурится ненадолго.

— Все так говорят, да? — предположила женщина. — Мне тоже так говорили… когда-то.

Несколько раз моргнув, Максимильян нашел женщину, что с ним говорила. Это было несложно, она стояла прямо перед ним. Слишком близко, что даже в таком полумраке можно было рассмотреть и цвет глаз, выцветший, когда-то сочно зеленый, а теперь желтый, и сеть морщин на лице. Оно казалось настолько каменным и безжизненным, что с трудом верилось, что эта ведьмачка испытывала эмоции. Выглядела она куда хуже, чем думал Максим, оценивая голос.

— Да, говорят, — подтвердил он. А в душе уже поднималась буря ненависти.

Перед ним, определенно, та самая Стефания. Ведьмачка, что нагоняет жуть на колдунов рода Молотова. Убившая его отца.

Максим почувствовал, как ошейник на нем вдруг нагрелся, и только после этого понял, что, поддавшись эмоциям, активировал карминовый поток, хранившийся в его теле.

Раздавшийся внезапно смех Стефании, заставил вернуть внимание к собеседнице.

— Злишься, — насмеявшись вдоволь констатировала она. — Зря, я не желаю тебе зла.

Теперь Максиму захотелось рассмеяться, но он сдержался, не собираясь становиться забавой для ведьмачки. Хотя ее слова все же не оставили его равнодушным.

— Тогда зачем я тебе нужен?

Стефания оживилась. Максиму даже показалось, что в ее глазах блеснуло что-то зловещее, темное, принадлежащее другому миру. Демон, вспомнил колдун. Возможно, он говорит сейчас вовсе не с человеком.

— О, ты мне был не нужен. До недавнего времени.

Уголки ее губ неприятно дернулись в усмешке.