В спальне Леона собаки обнюхали следы на ковре, занавеси на окнах, которых, видимо, касались руки этих бандитов, и припустили вниз по лестнице, в подпол и далее. Эти собаки были приучены вести поиск молча, не заливаясь лаем, как на охоте. Вслед за дядькой Михеем двинулись десять солдат под предводительством Дригора. Леон остался в доме, чтоб выслушать отчет Еремия об опросе слуг.

Слуги рассказали, что этой весной управляющий был очень нервным и напряженным, что никого не удивляло: такими были все, так как запасы продовольствия истощались, скот был весь порезан и разворован войсками неприятеля, закупать провизию было просто негде: все соседние хозяйства тоже выживали как могли. Управляющий повадился чуть ли не каждый день в подпол лазить, объясняя, что он там запасы посевных пересчитывает, и возвращался всегда в земле и грязный. Слуги списали такое чудачество на легкое помешательство от задавившей всех безнадежности: пересчитывать в подполе было нечего, каждая картофелинка была на счету, а все мало-мальски съедобное давно перенесено в чулан при кухне.

«Боялся, что я все-таки нагряну внезапно, несмотря на предсказание о вероятной моей гибели, — обхватил голову руками Леон, — путь бегства себе обеспечивал. Хорошо, что я перед войной все деньги и ценности в столичный дом перевез, а то сейчас не на что было бы продукты в Лискоре закупать. Но очень плохо, что я все уголки в родном доме после этого негодяя не проверил! Рано я расслабился, рано! Хитрый лис всегда запасной выход из норы пророет и не один! Но зачем управляющий с бандитами спелся? Денег он своровал достаточно, чтоб сбежать далеко и безбедно жить остаток жизни. Боялся, что я его разыщу и к ответу призову? Правильно боялся, но жена-то моя тут при чем, Господи?! Невинная душа!»

За окном забрезжил рассвет, сменяя темноту этой бессонной ночи. Люди, собравшиеся в кабинете генерала, ждали вестей от поискового отряда. Шло время.

Послышался топот копыт: к крыльцу приближался один всадник. Леон сбежал вниз, не в силах усидеть на месте. Прибывшим оказался Нарас, который, не успев спешиться толком, стал возбужденно говорить Леону:

— Леди Ардамас — умнейшая из женщин! Помогла ее трава, и капуста квашенная, и картошка сырая, и остальное все. Я глазам своим утром не поверил: за одни сутки заметное улучшение наступило: десна уже не кровоточат, красные пятна на телах сходить стали, ломота у всех прошла. Это великое открытие, величайшее!

Нарас наконец слез с коня и спросил нетерпеливо:

— Леди Ардамас уже поднялась, ваше высокородие? И чего людей вокруг столько, да еще и вооруженных? На охоту собрались?

Ответом ему было молчание. Леон откашлялся и сказал негромко:

— Леди Ардамас похитили бандиты. Ищем. Пока безуспешно.

Нарас ошеломленно посмотрел на генерала, перевел взгляд на солдат. Лицо его налилось яростью и решительностью.

— Я с вами, — сказал лекарь. — Молиться буду, чтоб не пригодился!

Леон отвернулся и пристально уставился на поднимающееся солнце: слепит оно ярко, слез не удержать…

Опять послышалось приближение людей: на этот раз шагали озлобленные солдаты, конвоируя рябого, неопрятно одетого мужика, с щербатой и наглой ухмылкой во все лицо. Глазки мужика трусливо и воровато бегали, но держался он задиристо.

Солдаты поставили мужика перед генералом.

— Вот, — сказали они, — говорит, что он посланец от лиходеев, что леди нашу похитили.

Если бы взглядами можно было растерзать, то этот разбойник сейчас превратился бы в кучку гнилого фарша. Увы, всем приходилось сдерживаться и внимательно выслушивать, что же бандиты сообщить хотят.

— Говори, — выдавил Леон сквозь сжатые зубы. Мало вас, мерзавцев, на войне перевешали, мало!

— А и говорю, — ответил рябой посланец. — Коли женку вашу увидать хотите, то на холм крутой к старой охотничьей заимке приходите, к той, что на излучине реки Ардовки стоит. Знаете такую? — Леон кивнул и мужик продолжил: — Вот и отлично. Срок вам явиться, когда солнце точно в зените встанет. А коль явитесь до срока или вовсе не явитесь, то женка сама к вам на лодчонке вниз по речке спустится — похороните.

Леон дернулся к негодяю, но Еремий был настороже: генерала скрутили и остановили. Рябой усмехнулся и договорил:

— Меня вам беречь надо, ваше высокородие. Если не вернусь сей же час к товарищам, то женке вашей сразу голову открутят, и ждать до полудня не станут. Подумайте, как король на смерть своей сестры единственной отреагирует? Точно вас не похвалит! Так что приходите, один приходите! Склон холма ровный, охрану какую мы сразу заметим и головку леди отвернем.

Казалось, негодяю нравилось повторять слова про отвернутую головку, с таким наслаждением он их произносил.

Закончив свое выступление, разбойничий посланец собрался уходить.

— Если что с женой случится худого, я вас всех на мелкие кусочки старым тупым топором порублю, ясно? — прохрипел Леон, удерживаемый солдатами. — Как к подножью холма выйду: жену на порог выведете и мне покажете, ясно?! Иначе дальше я с места не стронусь.

Рябой присел трусливо, но быстро опомнился и опять захорохорился. Леон кивнул солдатам, чтоб разбойника отпустили.

Из кустов появились Михей с Дригором, вернувшиеся из разведки. Посмотрев вслед удаляющемуся негодяю, Леон спросил: