По мере того как они продвигались все дальше на север, горы вновь обступили их со всех сторон. Здесь пики были куда неприступнее, чем на Скелланском перевале, их вершины вечно скрывались за облаками. Тропинки, по которым ехали всадники, становились все уже, коварно змеясь по склонам. В первую ночь после битвы с сентарами они встали лагерем над обрывом глубиной футов в пятьсот, по прикидке Иверна. С наступлением ночи сверху опустилось влажное одеяло тумана.

Альтурк молча сел поодаль, почти на самом обрыве, не заботясь ни о еде, ни о тепле. Лирна направилась было к нему, но Давока выразительно покачала головой. Тогда она устроилась напротив Кираль. Давока усадила пленницу у небольшого костра, разведя его настолько далеко от остальных, насколько было возможно. Ноги ей связали, поскольку твёрдая земля не позволила вбить кол и привязать её. Она равнодушно взглянула на Лирну, продолжая неподвижно сидеть, привалившись к скале. Ни дать, ни взять — обычный заскучавший подросток.

— Болит? — спросила Лирна, показав на шрам.

— Я не говорю на твоём пёсьем языке, мерим-герская сучка, — огрызнулась Кираль.

«Да, не все уловки срабатывают», — грустно усмехнулась про себя Лирна.

— Рана, которую я тебе нанесла, — перешла она на лонакский. — Болит?

— Боль — извечный спутник воина, — пожала плечами девица.

Лирна покосилась на Давоку. Та напряжённо прислушивалась к их разговору.

— Моя подруга считает, что ты больше не её сестра, — продолжала она. — Думает, что её сестра была поглощена тобой — тем, что поселилось внутри, а той девочки, о которой она заботилась, больше нет.

— Моя сестра слепо предана Лже-Малессе. Она видит ложь там, где есть лишь правда, — по-прежнему равнодушно и безразлично произнесла Кираль, словно ребёнок, бубнящий «Катехизис Веры».

— И в чём же заключается твоя правда?

— Лже-Малесса вознамерилась умертвить дух лонакхим, чтобы боги отвернулись от нас, чтобы не было больше историй у костра и не звучали песни смерти. Сначала — мир с вами, а потом что? Мир с сеорда? Во что же мы превратимся? Будем ковыряться в земле, подобно твоему племени? Сделаем из наших женщин рабынь, как это заведено у вас? Станем, как вы, слугами мёртвых? — Тон её голоса оставался ровным, слова звучали без малейшего намёка на страсть.

— Знаешь, почему я его спасла? — Лирна кивнула на громадную фигуру Альтурка, полускрытую туманом.

— Потому что мерим-гер — слабаки. У тебя мягкое сердце, вот ты и выдумала долг там, где его нет и в помине. Он подчинялся слову Лже-Малессы, и ты ему ничего не должна.

— Нет, — покачала головой Лирна, всматриваясь в лицо девушки. — Я спасла его потому, что увидела, как ты жаждешь его гибели. Зачем тебе его смерть?

— Он — гонитель сентаров. Так отчего ж мне не порадоваться его смерти? — Голос звучал абсолютно безмятежно и искренне.

«Всё это ничего не доказывает», — решила Лирна. Девушка была действительно чудной, может быть, даже сумасшедшей, но убеждение Давоки пока ничем не подкреплялось. Принцесса встала, намереваясь вернуться к большому костру.

— Я слышала странные вещи о женщинах мерим-гер, — произнесла Кираль.

— Да? И какие же?

Впервые лицо девушки оживилось, губы тронула ехидная усмешка.

— Обычаи запрещают им ложиться с мужчиной, пока они не вступят в союз. И даже потом вам разрешено иметь только одного мужа. Это правда?

Лирна кивнула.

— Но ты, королева, ты ведь не замужем. — её взгляд ощупывал Лирну, и это не было взглядом юной девушки. — Следовательно, ты никогда не ложилась с мужчиной.

Лирна молчала, глядя на смеющееся лицо, смех был негромким и дребезжащим.

— Я предлагаю тебе сделку, королева, — продолжила Кираль. — Я честно отвечу на все твои вопросы, а взамен попрошу лишь вкусить от чистого персика у тебя между ногами.

«Неужели это оно? — мелькнула мысль в голове принцессы. — Доказательство, которое я ищу?»

— Что ты такое? — спросила она.

Смех девушки стих, и через мгновенье она снова лежала, привалившись к камню, всё с тем же скучающим выражением на лице.

— Я — Кираль из клана Чёрной Реки, истинная Малесса лонакхим. — Она спокойно и безмятежно смотрела в огонь.

Лирна вернулась к большому костру и опустилась рядом с Давокой. Лоначка, похоже, старалась не смотреть ей в глаза.

— Я не могу убить её, Льерна, — произнесла она чуть погодя извиняющимся тоном.

— Знаю. — Принцесса похлопала её по руке и улеглась спать.

Два дня спустя показалась Гора — дом Малессы. Она брала начало в небольшой долине меж двух громадных горных хребтов: кривой каменный коготь, вонзившийся тонким остриём в небо на высоте по меньшей мере трёх сотен футов. Сначала Лирне показалось, что Гора переливается в солнечных лучах, но, когда они приблизились, она поняла, что Гора похожа на соты: сплошь покрыта балкончиками и окнами, вырезанными в скале. По тому, насколько выветрился камень, она заключила, что это действительно очень древнее сооружение. Архитектура была совершенно чуждой, словно пришедшей из иных мест и иных времён.