Спорить я не стала — себе дороже.

Села. Несколько секунд босс просто смотрел на меня, а потом вдруг взял за руку, легко погладил пальцы.

— Я накричал на тебя утром, Лесь. Извини.

— Вы не кричали, — возразила я тихо. — Вы меня просто отчитали. И за дело.

— И за какое такое дело? — он улыбнулся, и я начала перечислять:

— Блузка, кофе… Про опоздание только ничего не сказали.

— Ах, опоздание… — протянул Разумовский. — Спасибо, что напомнила. Опять оба будильника не прозвонили?

— Нет. Проездной дома забыла. И кошелёк. Пришлось возвращаться.

Он вдруг чуть наклонился, поднял руку и погладил меня по щеке.

— Я рад, что ты пришла, Леся. Я был уверен, что ты сегодня вообще не явишься на работу.

Я и не явилась бы, но родители…

— Собирался даже к тебе съездить после утренней встречи. И очень обрадовался, когда услышал, как ты открыла дверь приёмной и протопала к себе.

Протопала — это ещё слабо сказано… Я скорее прогрохотала…

— А ты меня ошпарила, — он вновь улыбнулся. — Не стыдно тебе, Леся?

Я вздохнула.

— Стыдно.

— Очень стыдно?

Я прислушалась к себе.

— Нет, не очень.

Разумовский кашлянул, а потом засмеялся.

— Ну, спасибо. Не стыдно ей генерального директора кофе ошпаривать, надо же!

— Мне стыдно, когда я про пятницу думаю, — прошептала я тихо, повесив голову. Не знаю даже, как решилась сказать такое боссу…

Он на секунду застыл, а затем придвинулся ещё ближе — и я почувствовала его горячие ладони на своей спине. Погладил осторожно, улыбнулся… виновато?

— Тебе нечего стыдиться, Леся. Я виноват, не ты.

Кажется, я начала заливаться краской, и скоро буду похожа на перезревший помидор…

— Не переживай, пожалуйста. Я больше не сделаю тебе больно, обещаю.

Физически — может быть…

— Простишь?

Смешно… генеральный директор просит прощения у секретарши…

Зачем ему моё прощение?.. Да я и не обижалась на него…

— Конечно, — сказала я абсолютную правду, и Разумовский вдруг обнял меня. Поцеловал в щёку, потёрся носом о висок…

— Спасибо, Леся.

Я хотела спросить «за что?», но не смогла вымолвить ни слова.

Растаяла в его руках, как Снегурочка по весне.

Глупая, глупая Леся.

После этого я немного успокоилась. Не могу сказать, что на все сто процентов, но всё же стало полегче. Я поняла, что Разумовский не собирается меня увольнять из-за случившегося, и это было главным.

Так прошла неделя. Она оказалась немного нервной, но в целом самой обыкновенной. Мы по-прежнему обедали вместе, и босс не позволял себе ничего лишнего. Ну или почти ничего. Иногда он прикасался ко мне и сидел чаще всего вплотную, не давая мне возможности отползти от него на другой конец дивана.

Однако это всё. Не целовал, юбку не задирал, на диван не заваливал, на столе не раскладывал.

А в пятницу вдруг заявил:

— Леся, завтра мне нужно будет с утра поехать в Подмосковье, у меня там встреча в одном доме отдыха. Ты мне понадобишься. Оформим как командировку.

Я сразу запаниковала. Так, мама завтра дома, вроде бы ей никуда не надо… Но сколько продлится эта его встреча?..

— А когда мы вернёмся?

— В воскресенье утром. Переночуем там и назад. Ты сможешь поехать со мной?

Я зависла.

Разве у меня есть выбор?

Но Разумовский смотрел вопросительно, поэтому я всё же решилась ответить:

— Да, конечно…

— Хорошо. Тогда завтра жду тебя в девять утра на Белорусском вокзале. Не опаздывай! — он чуть улыбнулся, и я даже немного смутилась.

— Постараюсь.

Без пятнадцати девять я выходила из метро. Со мной была только моя обычная сумка — туда прекрасно влезли ночнушка и халат, а большего мне и не потребуется. Если я, конечно, кофе не обольюсь.

Оглядевшись, я решила набрать босса. «На Белорусском вокзале» — это хорошо, но вокзал большой. Как говорит папа: «Без пол-литра не пересечься».

— Алло, — голос у Разумовского был какой-то странный, будто бы он что-то жевал.

— Это Олеся. Я вышла из метро. Где мне вас искать?

— Иди направо, а потом прямо в арку. Я тут у металлоискателей стою, — ответил генеральный и отключился.

Он действительно стоял рядом с металлоискателями, возле кафе быстрого питания, и сосредоточенно поедал шаурму.