— Меня все терзает одна догадка, — Луц наклонился ниже, облизнул губы, и от такой суеты Глейн и Бедвир посмотрели на него внимательнее. — Ходит среди людей легенда. Об одном Охотнике. Он уже почти мифический герой — стольких, говорят, вырезал, что ему уже на личный замок хватит. Уходит в одиночку во вражеский стан — возвращается на своих двоих, а упыри, зомби, оборотни — горят синем пламенем. Или дохлые лежат, все как один. Ему не нужно ждать подмоги, сколько бы врагов ни было, он всех по деревьям развешает, глотки всем перережет.

— Все так, — кивнул Глейн. — У нас есть такой.

— И? Это ведь он спит наверху? — еще тише продолжил Луц. Бедвир прыснул в кулак. — Разве он не непобедим?

— Непобедим, — подтвердил Бедвир с гордостью, тут же понял, что соврал. — Не против всех. Все было круто — он упырей размазывал только так. Короля их за минуту прирезал. Но потом пришел демон.

Глейн цыкнул раздраженно, отвернулся. Бедвир говорил уже с ним, оправдывался:

— Демон даже не убить его хотел, только выяснить что-то… Чуть ли не в ад зазывал.

— Не могут дождаться, когда он сдохнет? — недовольно проворчал Глейн.

— Что, ты не слышал? — ахнув, спросил Бедвир и на удивленный взгляд закончил с серьезной миной: — Он бессмертен.

Потом взорвался смехом, продолжая смеяться поднялся из-за стола.

— Ладно. Пойду проведаю его.

Луц подхватил неоткрытую бутылку пива, протянул вампиру.

— Подари Хегану. От меня, в знак глубочайшего уважения.

— Э, нет, — отказался Бедвир. — Давайте не будем давать ему то, что он может разбить о мою голову.

Мурлыкая что-то под нос и пританцовывая, он снова ушел наверх.

— Увидеть Хегана, вживую. Помочь ему. Это так здорово, — зачарованно признался Луц. — Я понимаю, друг мой Глейн, для тебя это ничего особенного. Наверняка по долгу службы вы часто видитесь с Хеганом. И на ваших собраниях. Но для меня раньше он был легендой. Теперь я поверил, что он настоящий. Ты бы ведь не смог справиться с толпой упырей.

Глейн кивнул, задумчиво глядя в свое отражение в чарке. На несколько секунд в сонном трактире стало тихо, спокойно. А потом сверху раздался грохот, что-то упало там, затем с шумом распахнулась дверь той комнаты, куда отнесли Охотника.

— Дай-ка, — Глейн стащил с отвлекшегося Луца его накидку с капюшоном, застегнул на себе, закрыл голову. Луц хотел что-то возразить, но в это время сверху тяжелыми шагами спустилась живая легенда.

Хеган был высокий, подтянутый, с широкими плечами. Без рясы, в расстегнутой на две пуговицы рубашке, открывающей его крест на шее. Короткие почти белые волосы у него были выстрижены неаккуратно, с одной стороны чуть длиннее. И взгляд — холодный, презрительный, неживой. Луц под этим взглядом вжал голову в плечи, улыбкой пытался загладить свою вину за то, что родился. Хеган упал на третий стул, на котором только что сидел Бедвир, принялся изучать собеседников взглядом в упор.

— Я много наслышан о вас, — начал Луц. — И я очень счастлив, что нам довелось увидеться. Как говорится, после такого и умереть не жалко!

Хеган закончил с изучением рыцаря, перевел глаза на Глейна, поморщил нос, сорвал со своего пояса кошелек и кинул на стол с громким звоном.

— За спасение, — прокомментировал Хеган. — И беспокойство.

Луц, спохватившись, подвигнул кошелек обратно:

— Что вы! Вы нас не так поняли. Сэр Глейн спас вас просто по своей душевной доброте! Ему не нужно за это денег.

— Глейн, — задумчиво кивнул Хеган, глядя в упор на Охотника.

В следующую секунду тяжелый стол летит в сторону Глейна, он успевает отскочить, швырнуть в Хегана стул, который тот отбрасывает. Глейн тем временем вбегает по стене на высокое окошко под потолком.

— Луц, — крикнул Глейн оттуда. — Прибереги мои вещи, я тебя найду.

Хеган попытался забраться следом, но согнулся пополам от боли, зашипел. Глейн проворно выбрался из окна на улицу.

Мама Глейна его нагуляла. Это было бы не так страшно, будь ее супруг мельником, простым мужиком, который махнул бы на это рукой. Но тот слыл жестоким нравом, к тому же был кузнецом на три головы больше самого высокого мужика в деревне. Глейн слишком отличался от него, был сыном заехавшего в деревню на вечер менестреля — такой же светловолосый, казавшийся хрупким. Глейн всегда завидовал силе названного отца.

Когда мать оправдывалась, она кричала, что ее попутали темные силы, а светловолосый музыкант был демоном, суккубом, явившимся соблазнить ее. Под его чарами она и думать забыла, что она уже замужем, и какой красивый и желанный ее супруг. Поверил ей кузнец или нет — кто ж его знает, но, кроме того, чтобы избивать жену и сына, его любимым развлечением было силой притащить Глейна в город, на площадь, где сжигали ведьм и еретиков, и шептать бледному мальчишке: «Смотри-смотри, ты будешь гореть в таком же пламени. Вот только подрасти. Скажу: „Посмотрите на жену мою, на меня. Откуда у нас такой ребенок? Дьявола сын, подкидыш, удушивший в колыбели наше дитя“».