Такое решение далось мне нелегко. Я не считаю, что кто-то еще должен или не должен принять его. Оно мое и только мое. На данном этапе моей жизни это правильное решение. Я трезва и эмоционально и психически стабильна вот уже долгое время. Чувствую себя в безопасности и нахожу поддержку. У меня хорошие условия для того, чтобы пуститься в новое путешествие.

Но я допускаю возможность того, что мое решение окажется неправильным. Что мне опять придется сесть на антидепрессанты. А также то, что они мне не помогут.

Я снова чувствую себя так, будто с меня содрали кожу – так было, когда я бросила пить. Не стану врать – последние несколько месяцев оказались очень тяжелыми, поскольку мое тело и мозг продирались сквозь разные варианты: отказаться от таблеток или же безустанно работать над тем, чтобы найти нужное их сочетание. Как и другие лекарства, антидепрессанты, если пить их очень долго, вызывают привыкание и перестают действовать; даже если отказываться от них очень постепенно, как делала я, это может оказаться трудным для некоторых людей (но не для всех), поскольку тело, пытаясь обходиться без лекарств, начинает перестраиваться.

Когда я стала уменьшать дозы, то в самом начале у меня было несколько панических атак, таких сильных, что я думала, будто сердце не выдержит. Пару недель я пребывала в постоянной ярости. Беспрестанно рыдала и думала, что сорвусь. Запиралась в шкафу, потому что мир делал мне слишком больно. Амплитуда настроения была такой большой, что каждые несколько минут я чувствовала себя другим человеком.

Я хочу до конца прояснить один момент: Антидепрессанты спасли мне жизнь. Я никогда не пожалею, что принимала их. Если вам больно, если вам нужна помощь, они могут оказаться выходом из положения. Нет ничего стыдного в том, чтобы нуждаться в лекарствах. Моя история о том, как я бросала их пить, не должна пугать вас. Эти короткие месяцы тяжелого привыкания к жизни без таблеток – небольшая плата за мою жизнь. Цена вашей жизни выше, чем плата за то, чтобы ее сохранить.

Сейчас я переживаю новый для мня период. Я делаю это, пробираясь сквозь эмоциональные всплески, и по ходу дела они становятся все менее интенсивными. Они уравновешиваются другого рода эмоциями – большей радостью, когда я занимаюсь тем, что люблю, более глубоким чувством привязанности к людям в моей жизни и новым стремлением измениться и сносить тяжелую работу. Я постепенно нахожу чувство равновесия.

После всего того, через что я прошла, после всей моей боли и борьбы, моего роста и успехов, я остаюсь ребенком в эмоциональном смысле. Я все еще учусь чувствовать. Учусь не убегать прочь. Отказ от антидепрессантов поднял вуаль, и теперь я имею дело с новой моей ипостасью и новым миром вокруг меня. Столь многие вещи, которым я научилась, когда бросила пить, снова нужны мне, как инструменты, про которые я забыла, а сейчас они мне понадобились.

Теперь я знаю, как просить о помощи. Знаю, как общаться и рассказывать людям о том, что со мной происходит. Знаю, что не должна все держать в себе, не могу позволить этому нагнаиваться, как это было, когда я была молодой. Большую часть времени я могу идентифицировать ядовитые мысли и предотвращать приступы обсессии до того, как они разрушат меня. Я продолжаю борьбу. И, возможно, мне придется бороться всегда. Я согласна с этим. Я должна быть согласна.

Когда я только бросила пить, когда мое тело и мозг постоянно подвергались искушению, я научилась разграничивать свои мысли и действия, оставлять зазор между ними. Алкоголизм и наркомания в большой степени обусловлены желанием получить мгновенное облегчение. Я неспособна мириться с дискомфортом и болью. Нет ничего более тяжелого, чем страстно чего-то желать, и это справедливо не только по отношению к наркоманам и алкоголикам. Страстное желание, жажда чего-либо – важная составляющая человека.

Но если что-то является частью человеческой природы, это не значит, что оно не может измениться. Природа меняется постоянно. Это называется эволюцией.

Я научилась ждать. Научилась тому, что думать и чувствовать вовсе не подразумевает необходимости немедленного действия. У меня нет нужды быстро реагировать на что-либо. Я могу сделать паузу и свериться с собой, спросить себя, что мне действительно нужно. Я могу даже включить таймер – три минуты, пять минут, – и когда он звенит, я обычно обнаруживаю, что отчаянное желание изменить свои чувства улетучилось. После нескольких коротких минут я прихожу в нормальное состояние и только тогда принимаю решения.

К счастью, сейчас я не сражаюсь с сильным желанием принять наркотик или выпить. Но я до сих пор наркоманка и алкоголичка, и я всегда останусь ими. Так работает мой мозг. Он питается моей склонностью к депрессии, тревоге и обсессии, и это требует от меня постоянной бдительности. Каждое сражение напоминает о том, что нужно быть внимательной. Желание съесть что-то сладкое, каждая обсессия, каждое стремление к чему-либо, которое я не силах контролировать, напоминает о том, что нельзя расслабляться. Я не могу не ценить жизнь.

«Осознанность» – писк моды в области психического здоровья, и как это бывает со всеми модными вещами, я испытываю к ней естественное недоверие, даже признавая саму идею хорошей. Бесчисленные друзья и психотерапевты много раз советовали мне прибегать к традиционной медицине, но это никогда не срабатывало. Я не могу и не смогу каждый день сидеть неподвижно по полчаса и смотреть на свои проплывающие, как облака, мысли. Но на кое-какие мелочи я способна. Я могу позвать к себе осознанность в те моменты моей жизни, когда надо приостановиться, заполучить три – пять минут передышки посреди думания/чувствования/желания/обсессии, и принять решение. Могу создать пространство, в котором обсессия не превратится в компульсивное действие. Могу быть смелой и испытать конкретное чувство, вместо того, чтобы пытаться в отчаянии прогнать его прочь.