— То есть вместо того, чтобы поговорить с братом по душам, ты просто смылся из дома и теперь пытаешься на меня переложить свои проблемы, надавив на жалость, так? — произношу довольно строго, отгоняя непрошенные мысли о том, почему же я все-таки готова помогать и Максу, и Балабанову.

А я ведь действительно готова. И даже понимаю, что так мне выпадает еще один шанс встретиться с Пашей вне рабочей обстановки. Не уверена, что он жаждет меня снова увидеть, но сама очень хочу хотя бы просто пообщаться. При том, что еще недавно ненавидела его всеми фибрами души.

Как-то неправильно он на меня влияет. Но сопротивляться какому-то необъяснимому притяжению к Балабанову не могу.

— Он тебя послушает, — тихо произносит мальчик, прерывая мои невеселые мысли.

— Сначала прогулы и двойки, потом воровство, — начинаю читать лекцию своим коронным командным тоном. — А потом колония и испорченная судьба. И прокурор виноват, и судья, и родители — все, кроме тебя самого. Так?

— Я больше не буду.

Смотрит на меня так жалобно, что желание ругать его пропадает. А вот Балабанова прибить хочется все сильнее — взрослый, а ведет себя, как маленький. Вот зачем давит на ребенка? Лучше бы поговорил с ним по душам, чем интернатом грозиться. В два раза старше, а не понимает обычной логики подростка.

Сколько я их уже повидала за свою недолгую карьеру. Тех, кто вот также начинал с прогулов и двоек, не был замечен педагогами и услышан родителями, а потом заканчивал в колонии, в компании таких же заброшенных и обиженных судьбой.

— И какую помощь ты от меня ждешь? — интересуюсь, так как пока не совсем понимаю, что от меня хочет Макс.

— Поговори с Пашкой, — теребит края куртки. — Он тебя послушает, и при тебе орать сильно не будет.

— М-мм, — выдаю, хватаясь рукой за голову. — Откуда ж ты взялся на мою голову, — смотрю на мальчика, а он в ответ не сводит глаз с меня. — Ладно, попробую провести беседу с Балабановым еще раз. Не уверена, что получится, но я постараюсь. А ты, — открываю верхний ящик стола и достаю оттуда Уголовный Кодекс. — Сидишь и изучаешь, пока я не закончу с делами. Буду проверять.

Макс улыбается, быстренько снимает куртку и берет в руки книжку. Открывает и начинает читать. Не знаю, насколько его хватит, и как внимательно он вчитывается в написанное, но уже радует, что молчит и не мешает работать.

А я беру телефон и набираю номер Балабанова. Может, и ехать никуда не придется, а мы все решим сейчас?

Но мои надежды тают, как снег на солнце, когда после второго гудка Пашка берет трубку и довольно эмоционально произносит:

— Привет. Что-то случилось?

— С чего ты взял? — в очередной раз за сегодняшний день удивляюсь мужской логике. — Просто так я позвонить не могу?

— Можешь, — уже спокойнее говорит мой собеседник на том конце провода. — Но не уверен, что ты будешь звонить просто так, чтобы узнать, как мои дела.

— Это еще почему?

И так всегда — мы только начинаем наше общение с Балабановым, а он меня уже раздражает. И чем дальше, тем сильнее. Своими дурацкими шутками, глупыми вопросами и непонятными логическими заключениями.

— Потому что я не помню, чтобы ты мне хоть раз просто так звонила, — вздыхает Паша. — Так что случилось?

— Макс у меня. — Нет никакого желания ходить вокруг да около, а то снова поругаемся.

Он будет задавать свои глупые вопросы, а я из принципа не стану на них откровенно отвечать.

— Твою мать, — орет Балабанов. — Скажи ему, пусть домой валит, срочно! А еще лучше трубку ему передай.

Мальчишка прекрасно слышит, как в динамике раздается голос его брата, но вместо того, чтобы испугаться, опускает ниже голову, закрывая ладошками уши, и начинает довольно громко шептать:

— Статья вторая — Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации. Задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

И за что мне такое наказание?

— Паша, не ори, ради Бога, — произношу в трубку, вставая с кресла и отходя к окну. — Не будет он сейчас с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.

— Я ему голову оторву! — продолжает вопить прямо мне в ухо.

— Да что за день сегодня такой! — стону в ответ. — Ведешь себя еще хуже Макса. Значит так, — делаю паузу. — У тебя есть полтора часа, чтобы остыть. Мелкого привезу сама, там и поговорим. Если будешь и дальше кричать на него и пугать интернатом, посажу на пятнадцать суток за хулиганство, чтобы остыл окончательно. Я все понятно изложила?

— Понятно, — бурчит Балабанов. — Не ожидал от тебя такой подлости, Дарина Александровна. Как мальчишку отчитываешь, вместо того чтобы этому балбесу мозги вправить.