— Вы… вы ужасный человек, — воскликнула я, обернувшись и посмотрев прямо в бесстыжие глаза. — В вас нет ни капли благородства. Вы… Вы провоцировали меня… Подталкивали… Да как можно? Вот уж точно, скажи мне, кто твой друг. Совсем как Павлицкий.

На глаза наворачивались злые слезы. Так обидно было каждый раз, когда мир показывал насколько он… подлый, несовершенный.

— Софья Андреевна, ну зачем же так бурно реагировать? Ничего ведь не случилось. Да и Ник тут совершенно ни при чем.

То есть раз ничего не случилось — то и говорить не о чем?

— Вы хоть понимаете, насколько подло поступали? — ужаснулась я.

Услышанное упорно не желало укладываться в голове.

— Вы… Так дьявол с пути истинного сбивает. И вы по его стопам решили? Да, на том, кто совершил грех, ляжет вина, но не менее тяжкая вина и на том, кто к греху подтолкнул. Вы разве не осознаете этого?

Судя по выражению лица мага, ничего он не осознавал и вины за собой не видел совершенно никакой.

— Впрочем, все пустое. Просто выпустите меня. Видеть вас больше не желаю.

Левин отчетливо скрипнул зубами.

— Человек порядочный и с принципами не попадется ни на какие провокации, — рявкнул он возмущенно. — Всего лишь проверка. И вы ее прошли.

Тут самообладание совершенно меня покинуло, и я отвесила Левину хлесткую пощечину. Рука тут же будто огнем обожгло. Силу я вложила в удар всю, не жалея ни мага, ни себя.

— Да кем вы себя возомнили? Господом богом? Так спешу заверить, вам не по чину, Кирилл Александрович. И никакая это не проверка, а просто подлость. Обыкновенная подлость.

Ну вот, теперь меня Левин наверняка на клочки порвет. После такого — точно порвет…

Маг каменным изваянием застыл на своем месте, очевидно пытаясь осознать произошедшее. Мне и самой казалось странным, что несколько секунд назад не просто накричала на человека не сдержавшись, но еще и ударила его. И — хуже того, — мне этого невероятно сильно хотелось. Ударить Левина. За то, что он сказал мне, за то, как поступал все эти годы.

Не такой уж я и хороший человек.

— А темперамент у вас все-таки от матушки, Софья Андреевна, — озадаченно констатировал Левин. — Кто сказал бы — никогда бы не поверил, а ведь так оно и есть. И вы осуждаете меня. И Никиту, видимо, тоже осуждаете.

Сил хватило только на то, чтобы кивнуть.

— Нельзя подталкивать людей к дурному. Сами они могут до него и не дойти. Так и зачем?.. И выпустите меня, наконец. Я сама дойду. Ноги есть. Идти недалеко.

Кирилл Александрович продолжал упрямиться.

— Провоцировать потенциальных преступников — обычная практика в Инспекции, Софья Андреевна. Ничего такого, за что начальство стало бы ругать. Лучше знать, когда ведьма или колдун пожелает пойти по кривой дорожке, причем знать наверняка. Так удается избежать куда больших человеческих жертв. Меньшее зло. Ну, должны же вы это понять.

Что я должна понять? Что можно забросить в мясорубку системы пару-тройку ведьм и колдунов, чтобы избежать жертв, которых могло и не быть?

— Большее зло. Меньшее зло. Среднее. Чушь все это. Просто зло. Вот так, Кирилл Александрович. Обыкновенное, как себя ни оправдывай. А если это еще и то, чего от вас желает начальство… Мерзавцы вы все там, в своей Инспекции. И мама моя права была во всем относительно вас и вам подобных.

Мужчина слушал… и не реагировал. Не пытался заставить меня замолчать. Не выпускал из машины. Завел мотор и вырулил с парковки. Говорить с ним было все равно, что вести философские беседы со стеной. И запал во мне постепенно иссяк. Только горечь и пустота остались в душе и ничего больше.

— Вы простите меня, Софья Андреевна, — глухо произнес маг, остановившись у моего дома.

Щелкнули замки на дверях. Мне позволили выйти наружу.

Отвечать мужчине я не стала.

А он в свою очередь не сказал ничего на прощание, когда я выскочила из его автомобиля перепуганной до полусмерти мышью.

Кирилл Александрович за мной не последовал. Я, честно говоря, опасалась, что ему может прийти подобное в голову.

Возможно, пройдет время и мне удастся понять мотивы мага. В том-то и беда моя — я всегда и всех могла понять, а значит, никогда не могла возненавидеть кого бы то ни было, даже если и стоило. Поэтому мама меня тоже называла исключительно глупой.

Под мерный гул лифта я размышляла, как же трудно магам и колдунам понять друг друга, как будто разные способы применения силы порождали и разный тип мышления. Колдуны и ведьмы — сплошь эгоцентристы или хотя бы просто одиночки, нами руководят личные интересы, собственные эмоции. По сути сам Ковен — лишь способ защиты от магов, не будь его, вся колдовская братия расползлась бы по миру и начала бы игнорировать друг друга. Маги, напротив, существа коллективные, упорядоченные, со сложившейся иерархией, и пожертвовать ради общего блага несколькими жизнями — дело совершенно нормальное и естественное. Поэтому, наверное, поступок Павлицкого по отношению к тем самым несчастным детям другим магам ничем дурным не казался, а уж Левин, вероятно, и вовсе кто-то вроде рыцаря в сияющих доспехах.