Когда пришло время спать, мы попытались следовать обычному режиму, но Кая заметила, какие игрушки отсутствуют: змей, с которым она не играла в течение трех лет. Почему-то это была ее самая любимая игрушка. Брейди зациклился на пазле с поездами, глупом пазле с поездами, не прошедшим отбор, когда мама собирала их любимые вещи

Плечи Каи дрогнули, когда она старалась не заплакать, но, в конце концов, слезы появились на глазах. Она не могла сдерживаться. Я понимала, что она чувствует. Брейди начал раскачиваться взад и вперед на полу, повторяя «пазл поезд пазл поезд» снова и снова. Я нашла другой пазл с самосвалами, но он попросту положил руки на уши и крепко зажмурился.

Папа появился в дверях спальни близнецов и прижал предплечья к раме, как будто удерживая стены, чтобы они не рухнули на нас. Мы все посмотрели на него. Плач и покачивания прекратились.

– Дети? – его тон был серьезен. – Будет не просто привыкнуть к нашему новому дому. Он намного меньше. Все, что мы имели раньше, здесь не поместится. Понятно? Но мы все должны постараться и обходиться тем, что у нас есть.

Кая снова захныкала, и папа поднял руку, как знак остановки, словно это сработает. Но, как ни странно, сработало. Она поджала губы и задержала дыхание.

– Мы еще разок съездим домой. Каждый из вас сможет забрать по одному предмету. Только по одному. На этом все. Сначала он взглянул на меня, затем на Каю, а после на Брейди. Мы по очереди кивнули.

– Садитесь в машину, – сказал он.

– В этом? – я указала на пижамы, в которые мы все были одеты.

– Ага. Поехали.

Мама выдохнула, и воздух снова вошел в комнату. Мы все помчались вниз по лестнице к машине. По дороге никто и словом не обмолвился. Брейди даже прекратил произносить слово пазл. Когда мы остановились у подъездной дорожки, наш дом выглядел таким темным и пустым, таким одиноким. Таким огромным.

Сначала я направилась в свою комнату, просматривая остатки, в надежде увидеть тот единственный брошенный предмет, который может сделать мою жизнь в Лейксайд терпимой. Единственная вещь, что я хотела, находилась не в моей комнате. У нее была отдельная комната.

Моя мама купила рояль еще до моего рождения. Это одна из причин, покоторой они купили этот дом. Она увидела эту комнату и моментально поняла, что это идеальная комната для рояля. Я начала играть, когда мне было три года, но с тех пор, как в пятом классе мой талант потерпел крах, мои выступления были предназначены только для близнецов.

Тогда мама подошла сзади и положила пальцы рядом с моими на клавишах.

– Мы купим тебе клавишные в квартиру, – сказала она. – Обещаю. Мы во всем разберемся. Вот увидишь.

Я кивнула и закрыла крышку. Мы обе знали, что это будет не то же самое. Оставлять рояль было, как отрубить руку. Нет… больше похоже на повязку на глазах. Музыка помогала мне видеть вещи. Всякий раз, когда я была сбита с толку или расстроена, я подходила к роялю, как будто это был мой личный психиатр. Риза назвала его «Доктор Стейнвей». («Стейнвей & Сыновья» – всемирно известная компания-производитель фортепиано).

– Вы продаете его, – сказала я. И это был не вопрос.

Мама кивнула и провела рукой по изогнутому корпусу рояля.

– Не сразу, впрочем. Риэлтор от банка сперва узнает, захотят ли люди, покупающие дом, его оставить.

– Хорошо.

Не знаю, почему я так сказала, потому что это было совсем не хорошо. Но это дало мне маленький просвет надежды. Может быть, дом не продадут. Может быть, мы вернемся, и мой рояль будет ждать меня.

Может быть, я все еще на стадии отрицания.

– Мы должны сделать это для Брейди, – тихо сказала она. – Нам нужны деньги. Если он не получит лечение сейчас…

– Я понимаю, мам.

Я зашагала к себе в комнату, прежде чем она напомнила бы мне, что жертва, которую мы приносим сейчас, многое значит для будущего Брейди. Даже с двадцатью часами в неделю терапии – логопедия, физиотерапия и трудотерапия – его жизнь будет постоянной борьбой. Без нее у него совсем не было шанса. Разве я не хочу для него только лучшего? Я бы сказала: «Конечно, хочу». Потому что это то, что я и делала. Всего лишь хотела, чтобы это не означало худшего для всех нас.

Подошла к стеллажу, чтобы найти нечто особенное, что можно забрать, и провела пальцами по корешкам моих любимых книг. Я хотела их все, а не одну. Поэтому решила оставить здесь все. Пока, Уилл Грейсон. Прощай, Джейн Эйр. До встречи, Старгерл.

Огляделась. На верхней полке лежала укулеле, которую мне подарила тетя Бетти. Я мало на ней играла. Она слишком тихая. Она никогда не могла заставить всю комнату вибрировать, как Стейнвей. Потянулась к ней и стряхнула пыль с ее ладов, взяла фальшивый аккорд. Может быть, я могу дать укулеле еще один шанс. Может быть, это подходящий инструмент для нашей крошечной квартиры и моего тонкого голоса, когда у меня сжимается горло. Засунула его под руку и спустилась к машине. Папа улыбнулся, но промолчал.