Этот проект для меня связан в первую очередь с желанием высказать признательность профессии. И высказаться.

В 1994-м году я поступила на журфак БГУ, приехав из провинции. Тогда невозможно было предвидеть, что моя пора студенчества, максимализма, восторженности совпадет с одним из самых благодатных периодов белорусской журналистики. В 1990-х я только начинала узнавать профессию и пыталась схватить журналистскую удачу «за хвост», как обычно принято среди молодых да ранних. Внятно запомнилось ощущение азарта, вседозволенности, которым было пронизано то время. «Время дилетантов и авантюристов», как тонко определяет его в этой книге Юрий Дракохруст.

На собственном опыте мне довелось узнать царившие тогда открытость и доступность общения с политиками высокого ранга. В 1995-м одно из первых своих интервью я записала со Станиславом Станиславовичем Шушкевичем. Понятно, для него этот разговор был проходным и малозначимым. Вместе с тем, при всех регалиях и заслугах Шушкевича, он нашел время и возможность ответить на вопросы студентки журфака. Потом у меня будут десятки интервью с людьми знаменитыми и не очень, но встреча со Станиславом Станиславовичем запомнится как успешный почин в этом жанре. Через много лет, когда будет готовиться материал этой книги, я узнаю, что интервью с Шушкевичем не только для меня стало своеобразным благословением в профессии…

В 1996-м году на одну из учебных практик я пришла в свежесозданную «Белорусскую газету». Редакцию отличала демократичная, сосредоточенная атмосфера и невозмутимость Александра Вольвачева, которому удавалось быть главным редактором, абсолютно лишенным пафоса и апломба. Мою практику «курировал» Виктор Дятликович, который через несколько лет уедет в Москву работать на телеканал ОРТ, а позже станет редактором отдела политики в журнале «Русский репортер». Однажды, вычитывая мой очередной текст, он произнес примерно следующее: «Каждый человек напишет в жизни ровно столько, сколько должен написать. Не больше, но и не меньше». Эта простая фраза стала для меня откровением и многое объяснила о профессии, о скорости существования в ней. Я перестала суетиться за журналистской удачей. Взяла себе за правило писать не много, но так, чтобы каждый текст мог стать полноценным высказыванием. Хотя отчетливо понимала, что к журналистике такой подход имеет мало отношения.

Думаю, благодаря тем сторонам, которые были проявлены в журналистике 1990-х, мне удалось уловить суть этой профессии. Не возникло никаких сомнений, что журналистика – это универсальный способ познания жизни. И еще мне крепко повезло с людьми, которых я встретила и узнала в те годы благодаря журналистике. Они научили меня главному – не уставать задавать вопросы.

Наталья Федотова, май 2013

Марина Беляцкая неподражаема в жанре интервью. В рубрике «Нестандарт», которую она вела в «Свободных новостях», ей удавалось уловить и передать нюансы настроения и даже характера своих визави. В одном из таких интервью она написала: «Ну как передать словами выражение лица, жесты, паузы и улыбочки или, наоборот, здоровый веселый смех, удивление и заинтересованность? Впрочем, давайте попробую». Говорит, что когда увидела на телеканале НТВ «Школу злословия» с Толстой и Смирновой, то стало страшно обидно, и мелькнула мысль: «Интересно, когда они начали – до «Нестандарта» или после?» Ясно, что они не у «Свободных новостей» идею украли. Но и не мы у них».

Марина считает, что журналистике можно научиться. Главное – задавать правильные вопросы, взять верный тон, не просто слушать – слышать ответы. И действительно интересоваться темой. Не материалом, а темой.

Первые представления Марины о журналистике были самыми радужными. Школьницей писала статейки в «Знамя юности». Маму, учительницу русского языка и литературы, часто приглашали на радио вести тематические лектории. И Марине казалось, что это так интересно: сидеть в студии, говорить в микрофон – и тебя слышат все. Подумала, что когда-нибудь сможет, как мама, сидеть на радио и вещать, о чем захочет. Но, закончив в 1981 году факультет журналистики Белорусского госуниверситета, по распределению Марина Беляцкая попала в газету Минского автозавода «Автозаводец». «Вещать» пришлось про вагранки и опоки…

«Приходишь на завод – вокруг все гремит. Орешь на ухо мастеру или рабочему, и он в ответ чего-то орет. И ты даже не можешь запомнить слова, которые тебе говорят. Записать не успеваешь и почти ничего не понимаешь. Диктофонов-то не было!» – вспоминает она.

От такого расклада Марина была в шоке. Когда представляла, что теперь всю жизнь будет этим заниматься, ее охватывала паника: «Господи, что я натворила! Что это за профессия?» Даже решила, что «карьера» ее закончена и нужно уходить из журналистики.

Но однажды Марина Беляцкая пришла к бригадиру в цех металлических изделий, и он преподал мастер-класс на все времена. Начал рассказывать: «Во-о-от, значит: нету запчастей, того-этого нету, план не выполняем, не получим премию, в общем, все хреново». Так, прямым текстом, с матерком, все ей и поведал. Она опешила: «Как же я напишу обо всем этом? Нельзя, наверное, про такое писать?» «Можно, – ответил он, – потому что виноваты не мы, а Ярославский автоагрегатный завод!» И продолжил: «Слушай дальше! В конце квартала они тоже захотят получить премию и все задолженности нам отдадут. И ты напишешь, что, мол, газета выступила с критикой – и вот результат!»