— Владька, не крутись. Я сейчас тебе бабочку криво завяжу, — фыркнула Лерка. — Ну, подумаешь — съест у тебя ребенок одну апельсинку! Тебе что, жалко? Аня все равно их не любит.

— Да не жалко, я просто в апельсинах подарок спря… — осекся Вольский. — Что значит «не любит»? — вытаращился на сестру он. — Она их каждый день покупает и все съедает…

— Правда? — Лера удивленно приподняв брови. — И давно?

— Что «давно»? — не понял Влад.

— Апельсины покупает и ест? — моментально переглянувшись с мамой, уточнила сестра.

— Да не знаю я, — Влад пожал плечами. — Недели две. А что?

— Да так, Вольский. Ничего, — загадочно улыбнулась Лера, ласково погладив его ладошкой по груди. — Жених, — умиленно вздохнув, сестра крепко обняла подозрительно шмыгнувшую носом маму.

— В чем дело? — нахмурился Влад, начиная чувствовать себя неловко от одного взгляда на слезящиеся глаза матери. — Мам?

— Все хорошо, Владик, — мама, вдруг, совсем как в детстве, погладила его по голове и с теплой улыбкой произнесла: — Давай выходить, сыночек. Тебя Анечка ждет. Не надо заставлять её нервничать.

Именно за это Влад обожал свою маму — за неизменную трогательную поддержку во всем и редкую чуткость. Было невероятно легко и спокойно на душе оттого, что Аню в его семье уже считали родной. И в чем Вольский был абсолютно уверен, так это в том, что мама теперь будет защищать и оберегать Аню так же рьяно, как и его самого.

Всю дорогу до Аниного дома Влад нервничал, сначала проверяя наличие в карманах колец, паспортов, потом спрашивая Леру, не забыла ли она чего-нибудь из того, что понадобиться для росписи. Сидевшему рядом Егору тоже передался мандраж Вольского, потому что свидетелем на свадьбе ему выпала честь быть впервые. В итоге из машины они вышли с такими выражениями на лицах, что Лера не выдержала и стала смеяться.

— Слушайте, ребята, не знаю, кто там собирается брать за Аню выкуп, но думаю, что увидев вас, они вам еще и приплатят, лишь бы вы никого не тронули. Такое впечатление, что вы не невесту забирать идете, а как минимум грабить банк!

Влад шумно выдохнул, испытывая, наверное, почти те же чувства, что и грабители: ему ужасно хотелось схватить Аню и побыстрее с ней куда-то смыться.

Вот только на деле произошло совершенно обратное: он стоял как вкопанный и потрясенно смотрел на эфемерно-воздушную женщину в белом, похожую на небесного ангела. Вокруг суетились, смеялись и что-то радостно кричали люди, а он все смотрел… Впитывая взглядом утонченный Анин силуэт, лучистый свет влажно сияющих глаз любимой и затаившуюся в углах её нежных губ легкую улыбку. И если бы можно было сказать времени: «Стой! Замри!» и оно послушно подчинилось его воле, то Влад хотел бы побыть в этом мгновении подольше, чтобы насладиться мигом откровения, когда видел в глазах любимой женщины отражение собственного счастья.

Анины пальцы легко заскользили по его пиджаку, поправляя воротник, разглаживая складки, потом замерли в районе груди, и сердце, радостно ухнув, рванулось им навстречу.

— Я люблю тебя, — целуя Анины ладони, прошептал Влад, боясь прижать её к себе, чтобы что-нибудь не испортить в её наряде. Она была такая нереально красивая. Дух захватывало.

— Ты на принца сказочного похож, — улыбнулась Аня, лаская взглядом лицо Вольского.

— Правда? — в голове горячо зашумело от вылетевшего птицей комплимента, так волнительно приятно было слышать его именно из её уст. — Ну, тогда пойдем, моя принцесса, увезу тебя в сказку.

— Мне кажется, что я уже там, — рассмеялась Аня и, глубоко вздохнув, нежно прижала ладонь к щеке Влада. — Даже страшно немного… Не верится, что все это со мной происходит.

— Ничего не бойся, солнышко, — Вольский накрыл Анину руку своей, — Просто верь мне. Обещаю, что ты никогда не пожалеешь об этом.

****

Для регистрации брака Лера выбрала и подготовила невероятно красивое место. Из полукруглого, во всю стену окна лился яркий дневной свет и открывался удивительный вид на реку, заснеженные холмы и высокие купола церквей, золотыми свечами застывшие на морозном ветру. Зал утопал в цветах, светящихся огоньках гирлянд, похожих на серебряный дождь, так напоминая обещанную Ане сказку. И когда, стоя под витой аркой, украшенной белыми розами, Влад, отвечая на вопрос, согласен ли он любить, хранить, оберегать, защищать, поддерживать во всем свою супругу и быть ей надежной опорой, отвечал: «Да», он точно знал, что его слова не пустой звук. Влад искренне верил, что готов совершить все возможное и невозможное в этой жизни, чтобы сдержать данное обещание. Потому что сделать подаренную ему судьбой любимую женщину счастливой теперь было его главной и первоочередной задачей, и потому что жизнь играла совершенно иными красками, обретала смысл, когда он видел светлую улыбку на её лице и слышал её чистый смех.

Аня смеялась весь вечер, красивая и счастливая, она бессознательно стискивала руку Влада, когда подвыпившие и развеселившиеся гости кричали: «Горько!». Она смущалась. Непривыкшая выставлять на публику свои чувства, заливалась румянцем, пряча на груди у Вольского свое лицо после бурных аплодисментов. А Владу нравилось её целовать на виду у всех, нравилось, что в этот день она принадлежала только ему, что ничьи неожиданные телефонные звонки не отвлекали её внимание, что никакие неотложные дела не требовали её присутствия и что можно было, пользуясь моментом, танцевать только с ней и весь вечер не выпускать её из своих объятий.

Еле дождавшись одиннадцати, Влад подхватил Аню на руки и, оставив родственников и гостей веселиться дальше, повез жену домой, чтобы среди зажженных в спальне свечей упоительно целовать податливые теплые губы, бережно, будто разворачиваешь драгоценный подарок, снимать с неё платье и, повторяя как молитву её имя, любить её: долго, томительно, страстно и нежно, с невыразимым восторгом понимая, что так теперь будет всегда.

Он хотел разбудить Аню утром жаркими поцелуями и, вдыхая её теплый, родной запах, прошептать в сонное лицо: «Доброе утро, жена!», но первый же день в качестве женатого мужчины Влад почему-то встретил в кровати совершенно один.