Аня стоит посредине большой кухни, растерянно озираясь по сторонам. Зачем она согласилась? Чем она его кормить будет? Глупость какая-то. Как в дурном сне…

На автопилоте открывает дверцу холодильника и смотрит на полки с продуктами. Она и забыла про них… Как зомби, начинает доставать лотки, кастрюлю, овощи…Стоп. Что она делает? Это ведь не для него… Мегатонная тяжесть уныния наваливается на плечи Анны сизифовым камнем. Она устала… Устала бороться с ветряными мельницами. Какая разница, кто все это съест? Может, так даже лучше… Не придется выбрасывать.

Она закатывает рукава и начинает быстро суетиться: блины в духовку, кастрюлю на плиту, мясо на сковородку, ловкими привычными движениями рвет салат и базилик, крошит авокадо, немного черри, маслины, пармезан, масло… Ну, вот и все…

— Ух ты, — звучит за её спиной, и она вздрагивает. — Пахнет потрясающе.

Влад открывает шкаф и выволакивает оттуда бокалы для вина.

— Я не пью, — тут же вскидывается Анна, видя, что он откупоривает бутылку.

— Я тоже, — спокойно сообщает он. — Вы мясо приготовили. Выглядит как в ресторане, — он восхищенно разглядывает кусок стейка на тарелке, политого бальзамическим соусом. — А в ресторанах к мясу обычно подают вино.

Она не находит, чем возразить, и только тяжело вздыхает. Ну ладно, вино так вино.

— А это что? — Влад опускает ложку в тарелку с супом и подозрительно принюхивается.

— Биск-суп с креветками, — безразлично произносит Анна, отпивает глоток вина и растворяется в его терпко горьком послевкусии. Фокус перед глазами расплывается, и она, снова уходит в себя, забывая о еде, о том, где она находится, и о мужчине, сидящем рядом. Он, кажется, тоже не горит желанием общаться с ней. Впрочем, спасибо ему за это… нет ни сил, ни желания говорить друг другу ненужные, ни к чему не обязывающие вежливые фразы. Она отрывает взгляд от точки на стене и вдруг зачарованно наблюдает за бесшумно поглощающим пищу мужчиной. Словно по волшебству исчезает со стола все, что она приготовила: суп, блины, мясо, салат. А он, кажется, и не замечал её замешательства, жадно уничтожая очередной кусок стейка. Не мужчина, а троглодит какой-то…

Последний блинчик испарился из тарелки, он удовлетворенно откинулся на спинку стула, вытянув под столом свои невозможно длинные ноги, как огромный ленивый кот.

Дурацкое сравнение… Какой из него кот?… Скорее, тигр или леопард… точно… леопард — черный, гибкий, с лоснящейся гладкой шерстью и обманчиво мягкой наружностью… протяни руку — и откусит по локоть. И ведь не обманул, действительно голодный…

— Слушаете, где вы все это взяли? — Влад поворачивает к ней лицо и вдруг из каменного истукана превращается в добродушного плюшевого увальня, настолько меняет его широкая заразительная улыбка, расцвечивающая каждую суровую черточку. — Никогда не покупал здесь таких вкусных блинов. Прямо как у мамы.

…Он что, с луны свалился? Как можно перепутать магазинную еду с домашней?

— Я не покупала блины, я их приготовила, — устало отвечает Аня, рассеяно прокручивая ножку фужера по столу.

— В смысле — приготовили? — он смотрит на нее с какой-то странной смесью подозрения и недоверия.

…Странный все же… он что, не знает, что женщины умеют готовить?

— В смысле — руками, — вздохнула она, и опять уткнулась взглядом в одну точку.

— Вы кого-то ждали? — голос Влада заставляет её вынырнуть из вязкого состояния индифферентности.

— Что?

— Ну, вы же для кого-то это готовили? — пристально изучая её взглядом, спрашивает он.

— Привычка, просто глупая привычка. Никак не могу избавиться, — грустно отмахивается от его вопроса, как от назойливой мухи, Аня.

— Вы когда в следующий раз от привычки избавляться будете, меня позовите, — улыбается он. — Можно, я доем? — Влад кивает головой на последний кусок мяса по-японски, уморительно просительно корча гримасу.

Аня безразлично пожимает плечом, и он с реактивной скоростью уволакивает остатки пищи, смачно впиваясь белоснежными зубами в сочный ломоть, медленно прожевывая и упоенно жмурясь. Только не мурчит разве что… и куда в него столько влезает? Легче убить такого, чем прокормить…

— У вас талант, — наконец, насытившись и отбросив в сторону салфетку, дружелюбно сообщает он. — Если бы не знал, что вы известный модельер, принял бы за знаменитого шеф-повара. Очень вкусно. Я теперь понимаю, почему вы в рестораны не ходите. Там так не готовят.

Аня, удивленно моргая, разглядывает его вальяжно расслабленную фигуру.

…Чего это его прорвало, как плотину? Ах, да… наелся, наверно…в от уж воистину: голодный мужчина — злой мужчина…

— Откуда вы знаете, что я модельер? — вдруг спохватывается она.

У него округляются глаза, словно у воришки, пойманного на месте преступления, а через мгновенье по лицу совершенно ничего нельзя прочитать. Спокойное, бесстрастное, просто памятник самому себе…

— Ну, вы ведь модельер, — скорее утверждая, чем спрашивая, произносит он. — Закревская Анна.

Аня напряглась, подозрительно насторожившись. Откуда он может знать, кто она такая? Такие, как этот, вряд ли модой интересуются… моделями, да… тут на морде написано — я бабник.

— Племянница и сестра мне все уши прожужжали об удивительно талантливой Анне Закревской. Вы сказали, что ключи Лера дала, а когда представились, я сопоставил все факты и понял, что вы и есть та самая…