Аня знала, что за столом придется выпить, а в таком состоянии она за руль никогда не садилась, понимая, что может представлять опасность для других автолюбителей, поэтому и взяла на вечер водителя.

— Конечно, Николай, вы можете даже домой заехать. Вернетесь за мной через два часа. Зачем вам все это время торчать под подъездом? Тем более, что завтра с утра нам ехать в аэропорт, — она всегда очень чутко относилась к чужим жизненным обстоятельствам и проблемам, семья для нее всегда была на первом месте.

— Спасибо, вы лучший босс, который у меня когда-либо был.

— Не преувеличивайте, Коля, я ничем от других не отличаюсь.

— Нет, правда, я до вас одного бизнесмена возил, так он мог меня по четыре, по пять часов заставлять ждать его на одном месте.

И главное, если бы по делу, а то поедет к любовнице, а я на подстраховке, вдруг жена позвонит и срочно ехать нужно будет. Потому и уволился, противно это все.

Аня задумчиво уставилась в окно, пропуская сквозь себя картинку проплывающего за стеклом вечернего города. Андрей всегда спешил домой, звонил ей по сто раз на день, и даже если у него было важное совещание, всегда отвечал на её звонки, полагая, что ничего не может быть первостепенней, чем разговор с ней. Ей так не хватало его… его мудрых слов, светлой улыбки, сильных рук… она мерзла по ночам без его утешающего тепла и нежных прикосновений.

Тяжело вздохнув, Анна натянула на себя привычную маску — улыбку, за которой пряталась от всего мира, она не собиралась портить ребенку праздник своим невеселым настроением.

Сонька с порога налетела на нее, как ураган, визжа от восторга и по-детски наивно радуясь куче шариков, цветам и огромной коробке с фирменным логотипом Анны Закревской. Светлая детская радость вдруг передалась и Ане, она с улыбкой наблюдала, как девочка дефилирует по квартире в её подарке, восхищенно рассказывая всем родственникам как это круто и модно. Потом она притащила свой альбом с набросками рисунков, немного корявых и смешных и, несомненно, талантливых. Соня пыталась создать свою коллекцию одежды, пусть пока она тренировалась на куклах, но это была её первая серьезная попытка воплотить в жизнь свою мечту. Анне были так понятны стремления девочки, и она никогда не отказывала ей в помощи или совете, всегда поправляя своей умелой рукой неточности и шероховатости в её эскизах.

— Тетя Аня, а как вы думаете, это пойдет к вашему платью? — Соня открыла красивую бархатную коробочку, выволакивая оттуда золотые часы марки Chanel.

Аня улыбнулась, взяв в руки дорогой аксессуар.

— Шанель, я думаю, пойдет любой девушке и женщине. Родители подарили тебе очень красивый подарок.

— Это не родители, это дядя Владик прислал, — Аня сразу и не сообразила о каком Владике идет речь, а когда поняла, что это Лерин брат — боксер-тяжеловес Влад Вольский, очень удивилась.

— У твоего дяди хороший вкус, как для боксера.

— Он вообще очень хороший, — радостно начала девочка. — Жаль, что он не смог приехать, я бы вас с ним познакомила. Он бы вам понравился. Он всем женщинам нравится.

Аня рассмеялась наивному утверждению ребенка. Ей не нравились такие мужчины, хотя она понимала, что находят в них другие. Испокон веков женщины выбирали себе сильного спутника, воина, способного защитить семью и дом в случае нападения, и эти инстинкты жили в них на подсознательном уровне. Как только такой индивид оказывался в поле зрения, его феромоны тут же запускали генетическую память слабого пола, делая его невероятно притягательным и вожделенным объектом.

Для Ани же такие внешние данные, как у Лериного брата, служили, скорее, больше отталкивающим фактором, чем притягивающим. В нем всего было слишком много. Слишком большой, слишком сильный, слишком самоуверенный, слишком красивый. Она вообще не понимала, как такие интеллигентные и образованные родители, вроде Виктора Петровича и Елены Сергеевны, могли поощрять то, что их сын занимается боксом. Этот вид спорта ей казался ужасным и диким. И ей было непонятно, как люди находят удовлетворение в созерцании мордобоя и драки? А самым непонятным для нее были дипломы Владислава Вольского, висевшие в рамочках не стене: об окончании университета с отличием, о получении степени кандидата и доктора физико-математических наук. Это был нонсенс, и Аня все гадала, купил он все эти дипломы или получил заслужено. Но судя по тому, как гордилась им семья, скорее всего, дипломы были настоящими. У них он вообще, похоже, возносился в ранг культа и идола, его фотографиями дом был буквально напичкан. Серые, цвета грозового неба, глаза смотрели на нее со всех стен, полок и комодов, тонко намекая о его незримом присутствии. Даже сейчас, сидя за столом на дне рождения Сони, семья без конца вспоминала о нем, сначала возмущаясь, что погода задержала его вылет и он не смог приехать, а потом журя за то, что так долго ходит в холостяках и никак не остепенится.

— Это все ты виноват, Витя, — возмущалась Елена Сергеевна. — Это ты ему вбил в голову, что мужчина должен сначала крепко стать на ноги, а потом создавать семью.

— И что я неправильного сказал? — удивился Виктор Петрович.

— А чего же ты женился на мне, будучи нищим студентом?

— Так тогда все так женились. Время такое было.

— Нормальное время было, — не унималась тетя Лена. — А с вашим временем, я внуков никогда от него не дождусь. Он, похоже, совсем жениться не собирается.

— И правильно делает, — вдруг встряла в разговор Аня, и на нее тут же уставились пять пар недоуменных глаз. — Значит, не нашел еще ту единственную, которая будет любить его просто за то, что он есть, — тихо пояснила она.

В комнате повисла напряженная тишина, потом все как-то виновато застучали вилками по тарелкам, опуская головы. Анне стало неловко за свой нелепый выпад. И с чего она вдруг решила заступиться за этого здоровилу? Да он вообще ни в чьем заступничестве не нуждался. Просто то, о чем говорили за столом, шло в разрез с её внутренним ощущением мира, наверно, поэтому она и не выдержала. Она считала, что браки заключаются на небесах, раз и на всю жизнь, и нельзя принимать такое серьезное решение просто потому, что так надо. Для этого люди должны относиться друг к другу так, как это делали они с Андреем.