…Твою мать… папарацци хреновы… поймали-таки…

— Тебя конкретно что не устраивает? Что я ребенка отвел мороженого покушать, или что я его тоже ел? — невозмутимо поинтересовался Влад. Эта невозмутимость была видимой, за столько лет в боксе он научился не выдавать своих эмоций. Больше всего он боялся, что эти фото завтра станут сенсацией, и Аню начнут травить первой.

— Вольский, не надо прикидываться тупым боксером, я твою докторскую вместе с родителями обмывала, — прошипела Лера, стукнув его по плечу.

— Лер, ты что ко мне прицепилась? — настроение у Влада стремительно падало. — Сама попросила ребенка из школы забрать. Ребенок захотел мороженого. Что плохого?

— Владик, хочешь, я тебя ударю? Больно, — истерила Лерка, размахивая планшетом как знаменем победы.

— И? — Влад посмотрел на сестру из-под лба, прекрасно понимая, что она от него хочет.

— Она что здесь делает? — Лера ткнула пальцем в Анино изображение.

— А-а-а… Ты про тетю Аню? — невинно пожал плечами Влад, делая вид, что углубился в чтение записей на телефоне. — Ребенок сначала захотел к тете Ане, у тети Ани захотел мороженого. А не пригласить тетю Аню на мороженое было как-то неудобно.

— Ты мне зубы не заговаривай, Вольский. Ты что, думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь? — зло прищурилась Лера.

— Как? — Влад отобрал у нее планшет, рассматривая на фото, как он смотрит на Аню.

— Как слон на апельсинку, — съязвила Лера.

— А слон как на апельсинку смотрит? — улыбнулся Влад такому нелепому сравнению.

— И шкурку бы снял, да скушать хочется быстрее.

— Забавно.

— Нет ничего забавного, Вольский, — сердито выдохнула Лера. — Не приближайся к ней.

— Это еще почему? — Влад разозлился. Весь это разговор начинал его раздражать. — Рожей не вышел?

— Нет, потому что она не такая, как твои девки, вечно виснущие у тебя на шее. Она другая, — Лера нервно дернула головой, уставившись на брата, как пистолет Макарова на мишень.

— Я понял. Дальше что? — внутри Влада медленно поднималось что-то дерзкое, резкое, злое. Чем больше говорила Лера, тем сильнее росло это кричащее чувство протеста. Что в нем не так? Почему даже сестра против него? Почему не может понять, что впервые в жизни женщина зацепила его так сильно, что он готов плюнуть на все свои принципы.

— Я серьезно. Не лезь к ней, — немного успокоившись, обронила Лера.

— Поздно, — отчетливо громко отчеканил Влад. — И, да… Это не твое дело, Лера. Мои чувства к этой женщине тебя не касаются. Никого не касаются. Кроме её и меня, — Влад рассержено махнул рукой, сметая со стола пустую чашку. Она отлетела к стене, взорвавшись в тишине звенящими разноцветными осколками, заставив Леру изумленно ойкнуть. — И не смей мне больше указывать, что я должен делать, а что нет.

— Что здесь происходит? — в кухню влетела мама, недоуменно уставившись на устроенный всегда аккуратным сыном бардак. — Владик, что случилось?

— Я переезжаю, — сердито выдохнул он. — Завтра утром. Я купил себе дом.

— Зачем? — одновременно спросили и Лера, и мама, потом переглянувшись, уставились на Влада.

— Затем, что я уже большой мальчик и имею право на личную жизнь, — Влад наклонился к Лере и практически прошипел это ей в лицо, затем, резко развернувшись, вышел из кухни.

Поднявшись в свою комнату, он стал сбрасывать в сумку вещи, которые ему понадобятся на первое время. Все остальное он рассчитывал купить, исходя из обстоятельств. Дверь бесшумно отворилась и в проеме появилась Лера, виновато теребя край домашней футболки.

— Владька, ты прости меня.

Влад окинул сестру долгим взглядом, потом отвернулся и продолжил собирать сумку.

— Проехали, Лера.

— Ты не обижайся… — сестра замялась, а затем подошла ближе. — Дело не в тебе, а в Ане. Я просто не хотела, чтобы ты сделал ей больно. Понимаешь, ей очень досталось от жизни…

— И что? — Влад перебил Леру, и злость, которая накопилась в нем, полезла наружу. — Поэтому ты и тебе подобные решили, что она не должна жить дальше?

— Что? — Лера недоуменно моргнула и раскрыла рот.

— Вы её убиваете свой жалостью, позволяете хоронить себя заживо, — Влад говорил и чувствовал, что не может остановиться. Мысли, которые мучили его с тех пор, как он прочитал Анино досье, лились рекой, выплескиваясь горькими словами. — С такими друзьями и врагов не надо. Почему умная, добрая, красивая, нежная женщина решила, что раз в её жизни случилась трагедия, то она у нее нет больше права на счастье? Это не её вина! Почему отгородилась ото всех бетонной стеной и живет воспоминаниями? А вы бегаете вокруг нее и кудахчете, как квочки. Не дай бог кто-то залезет за этот забор и заставит Аню жить, а не медленно умирать день за днем.