Аня грустно вздыхает и берет в руки сумочку, лежащую рядом на столике.

— Не откажу.

Она

Аня сидела за столиком дома мороженого, и упрямо не могла понять, что она здесь делает. Прошло больше двух недель с момента, как она покинула дом Вольского в Австрии. Злость, которая поначалу поднималась в ней горячей волной при одном воспоминании о нем, постепенно начала стихать, и теперь все сначала…

Мало того, что он притащился к ней, прикрываясь Соней, так он еще и делает вид, будто ничего не произошло, мило улыбается и строит из себя джентльмена. Вот и сейчас, накупив всем мороженого, уселся напротив и лопал его, как большой ребенок, довольно жмурясь, и расточая сногсшибательные флюиды по всему залу. На него пялилась абсолютно вся женская аудитория кафетерия. Даже чопорные мамочки, забыв о детях, едва не сворачивали шею, чтобы посмотреть, как знаменитый Владислав Вольский запихивает себе в рот яркие холодные шарики десерта.

Аня не любила приковывать к себе взгляды толпы, и ей нравилось, что выходя на подиум после показа, не нужно было долго расшаркиваться перед публикой, а достаточно было появиться на несколько минут, вежливо поклониться и снова исчезнуть за кулисами. В данный момент, благодаря Вольскому, на нее невольно обращали внимание практически все, кто находился в помещении. Мужчины смотрели оценивающе-заинтересованно, женщины критически-завистливо, и от этого хотелось забиться в дальний угол зала или встать и громко объявить всем: «Я не с ним».

Вольского, похоже, тот факт, что его облизывали взглядами как мороженое, которое он ел, совершенно не смущал, более того, вероятно, за долгие годы он привык к такой реакции на себя, и просто не обращал внимания. Подняв на Аню свои наглющие серые глаза, он, улыбаясь, спросил:

— Вы почему не едите, Аня? Я вам ваше любимое мятное мороженное взял.

— Откуда вы знаете, что я люблю мятное? — Аня нервно ковырнула ложкой в креманке и испуганно уставилась на Влада.

— Соня сказала, — ничуть не смутившись, заявил он. Потом, поддев у себя в посудине ложечкой розовый комочек, протянул его на вытянутой руке к Аниным губам.

Аня возмущенно открыла рот, и в этот самый момент сладкая, пахучая масса оказалась внутри. — Вы что делаете? — проглотив мороженное, пискнула она.

— Делюсь по-братски, — радостно заявил Вольский. — Это клубничное. По-моему, намного вкуснее мятного, — и зачерпнув целую горку, смачно проглотил её, облизавшись, как сытый и довольный кот.

— А мне банановое нравится, — тут же подхватила Соня и, набрав ложку мороженого, стала пытаться накормить им Аню. — Ну, пожалуйста, тетя Аня, попробуйте, — ныла она, не принимая Аниного отказа.

Согласиться было ошибкой, это Аня поняла слишком поздно, потому что следом за Соней за нее взялся её наглый дядя.

— Нет, черничное еще вкусней. Ешьте, — Влад настойчиво тянул к ней ложку, и Ане не осталось ничего другого, как молча съесть то, что он ей подсунул.

Но кошмар, похоже, только начинался. Они словно сговорились, теперь эта сумасшедшая семейка один впереди другого пичкали её своим мороженым, при этом мило приговаривая, как это удивительно вкусно. И самое страшное, что у Ани даже возмутиться не получалось, потому что они тут же начинали громко уговаривать её, привлекая еще большее внимание к их столику.

— Перестаньте. Я больше не могу, — взмолилась она, когда Влад пристал к ней с очередной порцией десерта. — Я лопну.

Лицо Вольского расползлось в счастливой улыбке.

— Вот и замечательно. Хотя, лучше бы вы поели что-нибудь более существенное. Вы когда принимали пищу последний раз?

Аня нервно покосилась на Соню, уплетающую мороженое, и изумленно уставилась на сидящего напротив нее мужчину.

…Это еще что такое? Чего это он решил мне допрос с пристрастием устроить? И вообще, какое его дело?

— Вам какая разница, когда ела? — узко процедила она.

— Мне? — лицо Влада вдруг стало совершенно серьезным, и Ане показалось, что он как-то очень странно и пристально её разглядывает, и там, за этим серым непроглядным омутом его глаз кроется какая-то страшная тайна, разгадка которой способна перевернуть её жизнь с ног на голову. — Мне — никакой, — как-то натянуто спокойно заявил он. — А вот вы можете заболеть, если будете плохо питаться.

— Вы сами, случайно, не заболели? — вздернула бровь Аня. — Вы меня с Соней явно перепутали. Я в вашей опеке не нуждаюсь. Ни в вашей, ни в чьей-либо другой, — она посмотрела на него в упор, надеясь, что он смутится и отведет взгляд. Но Влад продолжал разглядывать её с какой-то смесью грусти и меланхолии, потом криво усмехнулся и тихо произнес:

— Все люди нуждаются в чьей-то опеке и заботе. Сначала дети нуждаются в заботе родителей. Потом родители нуждаются в их внимании и помощи. Мужчины нуждаются в любви женщины, а женщины — в нежности и поддержке мужчины. Так устроен человек. Так устроен мир. Вы не согласны со мной?

Аня растерялась. В его словах вроде бы не было ничего неправильного, но ей отчего-то показалось, что они прозвучали как обвинение. Словно этот мужчина упрекал её в чем-то. В чем-то постыдно-предосудительном, и смысла его претензий она никак не могла понять. Его вообще сложно было понять, он все время совершал какие-то странные поступки, выходящие за границы логики её понимания.