— Егор, сгоняй в аптеку, — Влад громко позвал друга ретировавшегося на кухню.

— Я еще в супермаркет заеду — продуктов накуплю, — сообщил Егор. — У нее в холодильнике шаром покати. Я проверил.

— Хорошо, — согласился Влад. — И одежду мне сменную из дома принеси. Я здесь надолго.

Аркадий, подробно объяснив Вольскому, что следует делать, ушел вместе с Егором и Влад закрыв за ними двери торопливо вернулся к любимой.

— Глупенькая моя, — взяв Аню на руки, он долго и пристально вглядывался в её родное лицо, а потом, наклонившись, стал целовать сухие воспаленные губы, бледные скулы, закрытые глаза, маленький нос, тихо нашептывая глупые и нежные слова: — Солнышко моё. Что же ты наделала, Анечка? А если бы я не успел? — прижавшись щекой к её щеке, Влад слушал тихое ровное дыхание и понемногу успокаивался. Страх сдавивший обручем грудь, наконец, отпустил, и теперь, Вольский, глядя на спящую в его объятиях женщину, чувствовал себя дико уставшим, но почти счастливым.

Она

Тихая и густая темнота мягко качнулась у Ани перед глазами, вытолкнув её из объятий сна в душную влажную реальность. Рубашка взмокла от пота, волосы прилипли к шее и лбу, и Ане казалось, что она лежит в липкой теплой луже, выбраться из которой, нет никаких сил. Она попыталась поднять руку, чтобы убрать со лба мокрую прядь, но она почему-то не смогла сдвинуться с места, словно её присыпали толстым слоем песка. Песок неожиданно ожил и обрел форму чьей-то горячей ладони, сначала невесомо погладившей её пальцы, а затем осторожно коснувшейся её головы. Аня облизала потрескавшиеся губы, хрипло прошептав в пустоту:

— Пить.

Рядом шевельнулась неясная тень и, словно выползший из бутылки джин, стала шириться, расправлять темные крылья, заполняя собой все пространство над ней.

Глухой щелчок включенного ночника вспорол тишину, и тень, стоящая в ярком ореоле света, превратилась в огромную фигуру Вольского, тяжело нависшего над её постелью.

— Что, Анечка? Ты что-то сказала? — серые глаза, испуганно и тревожно заглянули в её, и Аня, на секунду, увидела в них свое отражение: осунувшееся, бледное, неузнаваемое. — Что, солнышко? Тебе плохо?

— Пить, — прохрипела Аня и перед её губами, как по волшебству, возник стакан с водой. Ладонь Вольского мягко проскользнула ей под затылок, поднимая голову вверх, так легко, будто она и не весила ничего.

Теплая, с привкусом лимона вода, приятной кислинкой освежила пересохшее горло, и Аня закрыла глаза, жадно делая глоток за глотком.

— Тише, не спеши. Она никуда не денется, — мягко улыбнулся Влад. — И я никуда не денусь.

Аня, глубоко вздохнув, устало откинулась на удерживающую её руку.

— Это правда ты? — она, щурясь, попыталась сфокусировать взгляд на лице Влада, но видела почему-то только его глаза, смотревшие на неё с таким удивительным выражением, названия которому, затуманенный Анин рассудок так и не смог придумать.

— Я. Это правда я, — Влад осторожно опустил её на постель, приподняв подушку и усевшись рядом.

— А как ты..? — хотела спросить Аня, но он, то ли уловив каким-то наитием ход её мысли, то ли угадав вопрос, тихо произнес:

— Прилетел. У меня выпало несколько свободных дней, а у тебя телефон не отвечал. Я испугался, что что-то случилось, — голос Влада звучал немного хрипло и тягуче, и Аня вдруг поняла, что он удивительно успокаивающе действует на неё. Можно было слушать бесконечно.

— Я отключила. Поспать хотела, — слабо проронила Аня, путаясь в словах. — Думала, отосплюсь, температура спадет.

Влад жалостливо обласкал взглядом её лицо и с легкой укоризной в голосе спросил:

— Почему ты мне не сказала, что заболела?

Аня виновато потупилась, ожидая выслушать в свой адрес длинный монолог, в духе мамы, о том, какая она несерьезная и глупая, но Вольский отреагировал на её молчание лишь безысходным вздохом и касанием тыльной стороны ладони к её лбу.

— Ты мокрая совсем. Надо переодеться, — тревожно заметил он, поднимаясь с постели. — Сейчас полотенце принесу и одежду сухую тебе найду.

— Я сама, — Аня попыталась встать, но тут же была безапелляционно остановлена рукой Вольского и в его голосе зазвучали властные, не терпящие возражений интонации:

— Про «я сама» — можешь забыть, — многозначительно посмотрел ей в глаза он, после чего, добравшись до шкафа, стал по-хозяйски в нем рыться. — Это пойдет? — вытащив длинную футболку с изображением снупи, спросил Влад. Так и не дождавшись Аниного ответа, он сам себе хмыкнул: — Пойдет. Захватив с полки махровое полотенце, Вольский вернулся к Ане, и пока она растеряно хлопала глазами, быстро выключил свет.

— Ты что делаешь? — Анин хриплый голос утонул во мраке комнаты, а в ответ, из темноты, тихо и мягко прозвучала настойчивая просьба Влада:

— Ань, снимай, давай свою пижаму. Ты сама не справишься, я тебе помогу. И прекрати комплексовать, я все равно ничего не вижу.

Руки Вольского подняли её словно пушинку, удобно усадив на постели.

— Сняла? — раздалось у самого её уха. Аня бессильно вздохнула и стала расстегивать пуговицы на рубашке. Голой спины мгновенно коснулась мягкая ткань полотенца, и пока она пыталась сообразить, что происходит, её быстро вытерли, как маленькую, а затем одели в чистую футболку. — А теперь быстро под одеяло, — скомандовал Влад, включив свет и стремительно уложив Аню на кровать.