— Нет, нет, что ты, Аня, — суматошно стал оправдываться Вольский. — Я, наверное, обнаглел и сел тебе на голову с этим ремонтом. А ведь просил, только проект посмотреть. Не надо туда больше ходить. Егор сам разберется. Ты отдыхай, извини, что потревожил. Спокойной ночи.

Связь резко оборвалась и Аня бессильно откинулась на подушку, понимая, что вероятно обидела Влада, но что-либо предпринять в этот момент она уже не могла. Чувствовала она себя отвратительно и сил на то, чтобы оправдываться и извиняться, не было совершенно. Она решила, что как только немного придет в себя сама обязательно позвонит Вольскому и все объяснит.

Два последующих дня она мужественно соскребала себя с кровати по утрам, глотала таблетки и ехала в дом моды. Времени до показа её коллекции оставалось всего ничего, а дел с каждым днем наваливалось все больше и больше. И Аня, как семижильный маленький пони, волокла на себе всю эту махину, невзирая на то, что к вечеру практически превращалась в живой труп. В четверг к обеду у неё поднялась высокая температура, а в пятницу она просто не смогла встать с постели.

Аня позвонила сотрудникам, сообщив, что сегодня не сможет явиться на работу, надеясь за выходные отлежаться, и прийти в норму. Не желая тревожить маму, зная, что она все бросит и примчится с ночного дежурства к ней, Аня сбросила ей смс-ку, написав, что срочно уезжает на два дня за границу и перезвонит когда вернется. Отключив телефон и выпив лекарств, она провалилась густую тревожную полудрему, изредка выныривая из её ватных объятий, чтобы выпить воды и померить температуру. Время мягко качалось вокруг неё накатывающими волнами, и Аня потеряла ему счет, понимая день сейчас на улице или ночь, лишь по наличию или отсутствию за окном света.

Температура упорно не хотела падать, поэтому Аня устав с ней бороться, всыпала в чашку сразу два пакетика противопростудного средства и запила им таблетку сильного жаропонижающего. Облегчение пришло спустя полчаса. Веки налились свинцовой тяжестью, а затем, обволакивающая пустота потянула её куда-то вниз, в мягкую черную бездну: пресную и беззвучную, как вакуум.

Тишина треснула, словно затемненное бронированное стекло от короткой автоматной очереди. Глухое щелканье вспороло толстый защитный кокон, и сквозь него стал проникать раздражающий шум окружающего мира.

Голова звенела, как колокол, дребезжала не переставая, и Аня не сразу поняла, что этот противный звук выносящий ей мозг, не что иное, как разрывающийся в агонии домофон. Он все звонил и звонил, настойчиво, упрямо, нагло. Буквально заставив себя подняться с дивана, Аня пошатываясь и придерживаясь за мебель поволочилась к двери. Теперь, кто-то вдобавок ко всему, еще и колотил в нее с такой силой, что казалось, еще немного, и она слетит с петель. Щелкнув замком, Аня замерла на пороге ослепленная ворвавшимся с улицы светом. Мужской силуэт, стоявший в дверном проеме, вдруг шагнул ей навстречу, и низкий бархатный голос испуганно вскрикнул:

— Анечка!

Все поплыло перед глазами, как в тумане. Голова закружилась. Аня плохо видела и соображала, она чувствовала только до боли родной и знакомый запах.

— Ты пришел за мной, — с улыбкой прошептала она, теряя сознание и падая в такие сильные и надежные руки.

Он

Влад отвлекся и, раскрывшись, пропустил очередной удар от спарринг-партнера, вызвав у стоящего за канатами Сэма волну жесткой критики.

— Влад, да что с тобой сегодня? — мужчина поднял руку останавливая тренировку, а затем поманил взмыленного и угрюмого Вольского пальцем. — Если ты будешь допускать такие глупые ошибки, о титуле чемпиона можешь забыть! Джерингс размажет тебя по настилу как куриный паштет. Где твоя хваленая реакция? Почему раскрылся и не ушел в сторону? Что это за дохлый апперкот?

— Извини, — вяло попытался оправдаться Влад, потерев перчаткой мокрый лоб. — Я сегодня немного не в форме.

— Ты второй день не в форме, — сердито уставился на Вольского тренер. — Что происходит?

— Все нормально, — Влад шумно выдохнул и зло ударил кулаками по стойке ринга. — Я сейчас соберусь.

Сэм похлопал Влада по плечу и вдруг мягко улыбнувшись произнес:

— Доверяй тем людям, которые умеют видеть в тебе три вещи: печаль, таящуюся за улыбкой, любовь, скрывающуюся за гневом, и — причину твоего молчания. Что у тебя случилось? Проблемы в семье?

Вольский поморщился, опустил глаза и небрежно качнул головой.

— Да нет. Не обращай внимания. Просто немного накрутил себя.

Сэм негромко хмыкнул, прозорливо поинтересовавшись:

— Незабываемая?

Влад вскинул подбородок, заглянув в теплые глаза Стюарда, и утвердительно кивнул, при этом извинительно передернув плечами.

— И что у тебя с ней? — спускаясь с помоста и усаживаясь на лавку, хлопнул по ней ладонью тренер.

Влад присел радом и, уперев локти в колени, накрыл руками в перчатках голову.

— Ничего у меня с ней, Сэм… Ничего не получается. Мне кажется, что я делаю шаг вперед, а потом два назад.

— Иногда чтобы победить приходится отступать, — лукаво подмигнул Вольскому мужчина. — Ты всегда отличался редким терпением и выдержкой. Неужели на женщин эти твои качества не распространяются?

— Да нет, дело не в этом, — Влад обвел грустным взглядом пространство вокруг. — Я, наверное, слишком осторожничаю, вот она и видит во мне только друга.

— А ты осторожничай чуть меньше, — рассмеялся Сэм, по дружески толкнув Влада плечом. — Позвони ей. Да и вообще — напоминай о себе чаще.