Я уже отрывал. Но ничего не получалось – создавалось впечатление, что к лицу мне прилепили здоровенную и очень мощную присоску.

– Режь ее! Режь!!!

Когтям гадость поддалась. Я одним взмахом разделил ее на две маленькие гадости, потом на четыре, на восемь… После этого ее хватка ослабла, и она посыпалась на землю. Однако кусочки тут же принялись сползаться, явно намереваясь снова срастись и повторить фокус с прилеплением на лицо.

– Плюй в нее! Плюй! – посоветовал Рабан. Я послушно изрыгнул смачную кислотную харкотину.

Кислота существу не понравилась. Оно противно зашипело и начало таять, становясь еще мерзостней, чем была раньше. Хотя я так и не успел ее рассмотреть, мне показалось, что при жизни это было что-то вроде ползучей медузы.

– Больно… – слегка очумело заметил я, касаясь щеки. Точнее, того, что когда-то было моей щекой. Теперь я мог засунуть в пасть сразу две руки – обычным способом и через вторую дырку.

– Говоришь, пользы от меня нет?! – обозленно рявкнул Рабан, пока у меня срасталась жуткая рана. Довольно медленно – подземная медуза успела нагадить весьма здорово.

Очень странное ощущение – чувствовать, как растет твоя кожа. Щекотно и ужасно чешется.

– Это немного подозрительно… – вслух подумал я. – Только мы заговорили о том, приносишь ли ты пользу и тут – на тебе! – является эта ожившая слизь, давая тебе возможность эффектно продемонстрировать свою необходимость.

– Паранойю лечить надо! – обиделся Рабан. – Ты еще скажи, что мы с этим кислотным слизнем сговорились!

– Так, значит, это так он называется…

– Точно. Едкие слизни – их родственники, они живут повыше, даже в канализации есть. А эти только здесь, и их мало. Они всегда так – прячутся где-нибудь повыше, ждут, пока кто-нибудь мимо пройдет. Могут и день ждать, и два. А потом прыгают, и тут уж сразу хана! Кислота у них не просто мощная – их выделения мгновенно разъедают все, что угодно! Серная кислота по сравнению с этим – просто кислый бульончик! Если бы твоя шкура была хоть чуть послабже, мы бы сейчас не разговаривали!

– Угу. А вот тебе вопросик на засыпку, юный натуралист – если она такая супер-пупер, как же этот слизняк сам не разъедается? Ну, изнутри? Мой-то плевок его моментально… ну, ты понимаешь.

– Ха! – презрительно фыркнул Рабан. – Да по той же причине, по какой и ты сам! Кислота образуется уже вне тела! У него… и у тебя, между прочим… плевательное горло состоит из двух трубок – по одной поступает один компонент кислоты, по другой – второй. Смешиваются они уже на выходе, и только тут превращаются во что-то опасное. А по отдельности это просто две плохо пахнущие жидкости…

– Хорошо, хорошо, я все понял! Ты доказал свою полезность, и все такое. В следующий раз предупреждай немного пораньше, тре бьен? А то я умру, и ты вместе со мной, нес па?

– Да кто ж спорит-то, патрон? О, а вот и лестница на четвертый уровень.

Вопреки моим ожиданиям, упомянутая Рабаном лестница оказалась отнюдь не очередной дырой, в которую нужно было прыгнуть, и даже не веревкой, по которой нужно было спуститься. Это была настоящая лестница, каменная и очень широкая. Видимо, на этой глубине все еще сохранились остатки того, что построили, когда эти катакомбы были частью города, а не его отходами. На стенах висели маленькие круглые лампы, и некоторые даже работали! Спускаясь по этой лестнице, вполне можно было вообразить, что находишься в обычном подземном переходе или даже в метро. Собственно говоря, это и было метро… ну, какая-то его часть.

Но через несколько минут иллюзия рассеялась.

Примерно посередине проход был перекрыт самодельными воротами. Самодельными-то самодельными, но явно прочными – неизвестный архитектор сварил их из нержавеющей стали, снабдил для пущей грозности кучей заклепок и шипов, да вдобавок нарисовал красной краской скалящийся череп, а под ним пару перекрещенных сабель.

– Это не краска, патрон, это кровь, – настороженно поправил меня Рабан, сам с удивлением взирающий на это препятствие сквозь мои глаза. – А там, за дверью, притаился какой-то тип…

Тип словно услышал слова Рабана. В воротах отворилась маленькая калиточка, и на мою сторону перехода вышел малорослый, но очень серьезный мутантик. Росту в нем было не больше полутора метров, зато на голове красовались явные рога. Да не два, как чаще всего бывает, а целых шесть, и росли они по краям, образовывая уродливую пародию на корону. Плюс лицо у этого парня вместо кожи покрывала коричневая чешуя, губы были не горизонтальными, как положено, а вертикальными, а сзади я заметил явный хвостик.

Одежда его не слишком впечатляла – стандартные лохмотья, под землей все в таких ходят. Зато в руке он держал оружие – железную палку с причудливым трезубцем на одном конце и белым шаром на другом. От шара к основанию трезубца тянулся толстый провод, в некоторых местах утративший изоляцию. В этих местах время от времени пробегали искры.

– Парализатор, и очень мощный, – прокомментировал Рабан.

Страж ворот дожевал то, что у него было во рту (а был это на редкость упитанный дождевой червяк), и лениво сказал на отличном земном языке, без малейшего акцента: