Немного повалявшись в постели за всеми этими размышлениями, я вдруг поняла, что делаю. Планирую вить гнездо. Самое интересное, что меня эта мысль не испугала, а напротив, воодушевила. Вздохнув, я встала, надела своё бельё и штаны, стащила чёрную футболку из шкафа Рики. На кухню я прошла тихо, Рики меня даже не сразу заметил. Он мыл посуду, разговаривая шёпотом с тарелками... Ага! Он просил тарелки не выскальзывать из рук...

– Они тебе отвечают?
– спросила я, чем напугала Мартинеса. Он резко обернулся, выронив мокрую тарелку, но она не разбилась, упав в раковину. Глядя на меня около пяти секунд, он смирился с положением дел.

– Раз в год и палка стреляет, - отозвался он. Я мыкнула с нарочитым пониманием, вытаскивая из-под стола одну из трёх табуреток с кожаной подушкой и усаживаясь на неё за столик, рассчитанный на две-три персоны. Кухонный гарнитур, как и холодильник в углу, были приятного светло-коричневого цвета, размещаясь буквой «Г» по кухне. И поскольку больше тут мебели не было, комната казалась весьма просторной, хоть и площадь кухни была не особенно большой.
– Я думал, ты уже сбежала, - скорее пошутил Мартинес, но, всё же частично веря, в сей исход.
– В чём дело? Пропало нечто важное? Без чего ты... не смогла уйти...
– он слишком уж интригующе и двусмысленно это произнёс, вынудив меня приглядеться к нему и предположить:

– Ты спрятал что-то из моих вещей?

– Нет, - сказал он всё с той же интригой.

Я причмокнула:

– Должно быть, это пистолет. Или весь мой рюкзак?

– Не понимаю, о чём ты, - оживлённо замотал он головой. Я усмехнулась, покачав головой. Откашлялась и перевела тему:

– В этом месте кормят завтраком?

– Эээ, - Рики всерьёз призадумался. Затем выключил смеситель и оторвал себе пару бумажных полотенец, вытирая ими руки.
– Даже не знаю, надо проверить волшебную коробку...
– он проследовал к холодильнику.
– Может быть, за ночь там появилось что-то интересное. Я точно знаю, что в морозилке имеется двухлетняя клубника в пакете, - открыв дверь волшебной коробки, посмотрел на меня. Я повела бровью, тогда он встряхнулся.
– Но я не стану тебя ею кормить, а то придётся тобою полку в морозилке занимать...

Я засмеялась, отводя взгляд к окну.

– У меня...
– протянул Мартинес, изучая содержимое волшебной коробки, - есть... яйца.

– Кто бы сомневался, - брякнула я. Мартинес хохотнул, не оборачиваясь ко мне.
– И как они... поживают? Признаки жизни не подают? Не шевелятся?

Рики запрокинул голову назад, видимо, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Если честно, - нарочито смущённо произнёс он, - то немного шевелятся. Тебя это сильно настораживает?

– Ну, так...
– пожала я плечами, беззвучно смеясь.
– А есть ли у тебя... сарделька? Нет, две сардельки.

Мартинес криво посмотрел на меня:

– Не хочется тебя расстраивать, но ни у кого нет двух сарделек.

Я зажурилась, смеясь с закрытым ртом.

– Тут есть... засиськи, - выдал Рики. Я хохотнула.
– Пойдёт?

Я зажала рот ладонью, отвернув лицо к окну и промолчав.

– Будем считать, что да, - резюмировал Мартинес, достав из холодильника заготовку для завтрака. Он прошёл со всем этим к плите, делая мне яичницу с обжаренными сосисками. Некоторое время я молча наблюдала за ним, находя сходства со своей прошлой жизнью с Уиллом. Он часто готовил мне, но я особенно любила завтраки на Таити. Когда мы были мужем и женой, мы были вместе во всех отношениях, и я выходила утром на кухню, садилась за стол и могла вечно наблюдать за тем, как Уилл готовит завтрак. В этих моментах был особый уют, теплота отношений. По утрам мы либо совсем не разговаривали, только любуясь друг другом и улыбаясь, либо говорили на отвлечённые темы, как правило, Уилл травил шуточки, а я хохотала, как припадочная. Сегодняшним утром я вновь почувствовала это... тепло и уют.

Понаблюдав за Мартинесом, я окинула помещение взглядом, а потом посмотрела в окно. Оказывается, утром эта улица особенно красивая. Здесь здания были скорее под стать Лондону, чем Финиксу, не разваливающиеся, но старинного образца. Я могла бы даже представить, как по дорогам передвигаются машины годов эдак сороковых и ходят мужчины в чёрных шляпах и пальто. Улица была нешумной, не особенно проходимой, но люди всё же передвигались по спокойным тротуарам, ездили машины под окнами. Через дорогу был длинный красивый восьмиэтажный квартирный дом, я даже видела в некоторых окнах соседей. Этим можно заниматься на досуге - просто наблюдать за улицей, за людьми и машинами, за соседями - каждый из них занят своей жизнью в своём мирке под названием «Квартира».

Любуясь миром за окном, я почувствовала то самое... желание остаться здесь. Как бы это ни было странно, я просто поняла, что мне вовсе не хочется уезжать сегодня, завтра и через неделю. Может быть, я устала бегать от чувств и мужчин, а может, именно здесь я нашла тот причал - место, где могу передохнуть.

Рики выключил плиту, достал тарелку из верхнего шкафчика над раковиной и выложил на неё яичницу с двумя обжаренными сосисками. После чего он поставил тарелку на стол передо мной, снабдил перцем и солью. Предложил кофе - оказывается, у него есть и кофе-машина, боящаяся людей и периодически прячущаяся за грязной посудой или газетой. Сам Рики не завтракал, сказал, что уже давно это сделал, проснувшись намного раньше меня. Но он сделал кофе и для себя, потягивая его напротив меня за столом. Я достаточно быстро схомячила яичницу, запивая её ароматным капучино. Глотнув кофе, я скорее у стола спросила:

– Что если я останусь?

В ответ послышалась тишина, вынудившая меня посмотреть на Рики. Он немного хмурился, и в то же время беззвучно и чуть злорадно, что ли, смеялся.

– В городе?

– Ну, да, в городе... только мне тут жить негде.

Он свернул губы трубочкой, озадаченно кивнув.

– Оу, ясно. Так ты хочешь жить в моей квартире?
– уточнил он. Я промолчала, но весьма красноречиво.
– А куда ты собираешься деть меня?

– Ну, вообще, я планировала позволять тебе путаться у меня под ногами. Но сейчас я задумываюсь над тем, чтобы подселить тебя к клубнике...
– прыснула я, услышав издевательский смех в ответ. Я вздохнула.
– Мне казалось, после ночных разговоров у тебя уже не осталось вопросов.