Аналогичный акт принят и в Канаде – Закон о вспомогательной репродукции человека 2004 г. (Assisted Human Reproduction Act, c. 2). Закон устанавливает общие принципы применения вспомогательных репродуктивных технологий (ст. 2) [268] , регламентирует порядок организации и осуществления контроля за применением данных технологий и исследований, проводимых с эмбрионами и «репродуктивным материалом человека» (ст. 10–13), определяет круг деяний, подлежащих запрету (ст. 5–9), а также предусматривает необходимость установления уголовной ответственности в случае нарушения норм Закона (ст. 60–62).

Так, к деяниям, которые нельзя осуществлять в отношении эмбриона, Закон, в частности, относит создание эмбрионов in vitro для целей, не связанных с лечением бесплодия, манипуляцию с полом будущего ребенка, за исключением тех случаев, когда эти меры направлены на преодоление заболеваний, сцепленных с полом, генетические эксперименты с половыми клетками и эмбрионами нечеловеческого происхождения и др. [269] Примечателен тот факт, что, в соответствии с нормами Закона, ответственности подлежат не только лица, совершившие перечисленные деяния, но и те, кто их финансирует или иным образом создает материальную заинтересованность (ч. 3 ст. 5).

К числу процедур, которые могут осуществляться только при наличии лицензии и подлежат обязательному контролю, Закон относит манипуляцию с половыми клетками человека, создание, хранение, уничтожение эмбрионов и т. д. Лицо, совершившее деяние, запрещенное Законом (ст. 5–9) и преследуемое по обвинительному акту, наказывается штрафом в размере до 500 000 долл. и (или) лишением свободы на срок до 10 лет. Если лицо совершает деяние, относящееся к категории суммарных преступлений, оно наказывается штрафом в размере до 250 000 долл. и (или) лишением свободы на срок до 4 лет (ст. 60).

В США сложился другой подход к вопросу регулирования отношений в области вспомогательных репродуктивных технологий – de jure это менее всего регламентированная какими-либо нормативными актами сфера, в которой любые методы лечения бесплодия признаются приемлемыми и с этической, и с медицинской точки зрения, если они позволяют достигнуть желаемого результата. Причин для такого подхода несколько.

Во-первых, сложилась традиция рассматривать данную сферу медицинских услуг как самостоятельно регулируемую – большинство клиник, специализирующихся на осуществлении ВРТ, являются членами профессиональных медицинских организаций, таких как Общество вспомогательной репродуктивной технологии (Society for Assisted Reproductive Technology (SART)) или Американское сообщество репродуктивной медицины (American Society for Reproductive Medicine (ASRM)), и в своей деятельности следуют сложившейся общепринятой клинической практике и придерживаются этических норм и правил, принятых этими организациями.

В качестве примера можно привести Отчеты и Рекомендации Комитета по этике Американского сообщества репродуктивной медицины: «Об утилизации ненужных эмбрионов» 2004 г. (Disposition of Abandoned Embryos), «О предоставлении эмбрионов для проведения исследования стволовых клеток» 2009 г. (Donating Spare Embryos for Stem Cell Research), «О допустимости участия членов семьи в донорстве гамет и суррогатном материнстве» 2003 г. (Family Members as Gamete Donors and Surrogates), «О выборе пола и преимплантационной генетической диагностике» 1999 г. (Sex Selection and Preimplantation Genetic Diagnosis), «Об информированном согласии при предоставлении гамет и эмбрионов для исследований» 2004 г. (Informed Consent and the Use of Gametes and Embryos for Research) и др. [270]

Во-вторых, отношения в сфере репродукции человека затрагивают множество других сложных, неоднозначных и проблемных для любой политической системы вопросов, будь то понимание семьи или определение границ начала жизни человека.

Так, признание равных репродуктивных прав для каждого члена общества должно означать предоставление и реализацию последних независимо от семейного положения или сексуальной ориентации, но далеко не все считают допустимым с этической точки зрения прибегать к ВРТ для тех пар, которые не состоят в зарегистрированном браке, или гомосексуальных пар [271] . Сложности возникают впоследствии и в сфере семейных правоотношений – установление отцовства и материнства представляет особые сложности в тех ситуациях, когда применяются «сложные» схемы искусственного оплодотворения, например, имеет место донорство половых клеток, суррогатное материнство и семейная пара, которая впоследствии собирается стать родителями родившегося ребенка. Но права на него может заявить и выносившая женщина или ее супруг, чье согласие на участие супруги в программе суррогатного материнства является обязательным в подавляющем большинстве случаев, и женщина – донор яйцеклетки. Такие комбинации не представляют собой однозначного решения и на подобные вопросы в каждом штате находят свои ответы.

В соответствии со ст. 6 Закона об установлении происхождения детей (Illinois Parentage Act) 1984 г. штата Иллинойс в тех случаях, когда ребенка вынашивает суррогатная мать, материнство и отцовство биологических родителей должно устанавливаться согласно имеющемуся между сторонами соглашению. При этом должен быть соблюден ряд условий: суррогатная мать должна подтвердить свое информированное добровольное согласие на вынашивание генетически чужого ребенка; в случае если она состоит в браке, необходимо подтверждение со стороны ее супруга, что он не является биологическим отцом; женщина, чье материнство устанавливается, должна предоставить яйцеклетку для проведения ЭКО, либо такая яйцеклетка является донорской.

Те же требования выдвигаются и в отношении потенциального отца ребенка – ему либо донору должна принадлежать сперма, используемая для зачатия ребенка. Факт того, что ни суррогатная мать, ни ее муж не являются биологическими родителями ребенка, удостоверяется врачом. Все соглашения между сторонами составляются в письменной форме на специальном бланке Департамента здравоохранения штата Иллинойс, должны быть подписаны двумя свидетелями и заключены до рождения ребенка [272] .