Это была наша последняя встреча с Его Святейшеством.

Оставалось почти полтора года до назначенного приезда в

Сикким. А пока до нас доходили самые разные слухи: то о том, что он болен, то о том, как он не спал по трое суток и давал огромные посвящения. Все рассказывали что-то новое.

Для нас Кармапа все равно был больше чем просто человек. Мы все время чувствовали его силовое поле, его благословение, и не хотели понимать, что нашему учителю недолго оставалось жить, что он скоро расстанется с нами, уйдет из этого мира. Мы осознали это только тогда, когда со ста восемью друзьями осматривали Бодхгайю. Вдруг нам сообщили о том, что Кармапа при смерти. Ему прекратили оказывать помощь в Гонконге и доставили самолетом в Америку, чтобы еще в одной больнице врачи посмотрели, можно ли что-то сделать.

Очевидно, он был сильно поражен раком, ему удалили многие внутренние органы. Он принял на себя очень много болезней и страданий отовсюду. При этом у него было, конечно же, отличное настроение, и он все время шутил и улыбался.

Я могу только пересказать историю о том, что происходило в Америке, поскольку сам я в тот момент был в Сиккиме со своими ста восемью учениками. Мы с Ханной заботились о тибетцах, которые были почти в шоке, и слышали рассказы врачей, ухаживавших за Кармапой. Они сообщали необычные вещи. Кармапа думал только о других, ни мгновения не уделяя самому себе. Он позволял вводить себе самые сильные болеутоляющие средства и демонстрировал, что это никак не влияет на его состояние ума. С ним могли делать все что угодно, он же оставался таким, каким хотел быть. К нему вошли ночью пятого ноября и увидели, что он сидит в медитации прямо со всеми прицепленными к нему трубками. Все аппараты, по-видимому, отключились сами. Врачи уже привыкли к тому, что он выкидывает разные штуки, и подумали сначала:

«Ага, опять он с нами шутит». Как только они так подумали, аппараты включились, поработали минут пять и снова остановились. После этого все закончилось. Его хотели убрать с кровати, но присутствовавшие там учителя спросили: «А он в самом деле мертв?» Очевидно, это было не так, поскольку недоставало двух признаков смерти. Его тело не окоченело и оставалось теплым, особенно – сердечный центр.

Через четверо суток, в течение которых он все еще сидел в кровати без какой-либо окоченелости и теплый, тело Кармапы на самолете перенесли через полмира в Сикким, где мы его ждали. Меня, как первого западного ученика, попросили внести Кармапу в верхний зал монастыря. Там я мог остаться с ним наедине и сказать «до свидания». У датчан не очень хорошо получается устраивать драмы и произносить высокие фразы, и единственное, что пришло мне в голову, – это прижаться макушкой к его ноге, поблагодарив от всего сердца.

И я могу сказать, что тогда, спустя пять дней после смерти, его тело все еще оставалось теплым и эластичным, было ощущение живой ткани. Его усадили в помещении, полном микробов.

Никакого бальзамирования не проводилось. Он просидел там сорок дней и за это время сжал свое тело до размеров ребенка.

Тело поместили в ящик, в котором имелось смотровое окошко, и я заглянул туда. Большинство людей не хотело смотреть на господина, просидевшего после смерти сорок дней в теплом помещении, но я подумал, что мне нужно будет обо всем рассказывать. Тело его было действительно маленьким: голова – две трети прежней величины, а туловище – как у грудного младенца.

Вскоре его вынесли наружу, и 20 декабря 1981 года началась кремация. Очевидно, это была серьезная ошибка, ведь если кто-то сжимает себя подобным образом, это значит, что он хочет, чтобы его сохранили, мумифицировали и оставили для благословления места. Но Калу Ринпоче настоял на том, чтобы Кармапу сожгли, а он был ламой с самым большим трудовым стажем.

Много необычного произошло во время кремации. Наверху кружил огромный орел; было две радуги вокруг солнца.

Сердце Его Святейшества выкатилось из верхнего люка печи в направлении Тибета и остановилось у ног Лопёна Цечу Ринпоче. Мы стояли с другой стороны ступы. В верхнем зале негде было яблоку упасть. Все были там. Лопён Цечу велел поднять сердце, и позже его отнесли внутрь. Не сгорели также глаза и язык Кармапы. С буддийской, йогической точки зрения это символы возвращения тела, речи и ума. Речь – это, естественно, язык, тело – глаза, связывающие с миром, а сердце – это ум. То есть для буддиста это очень хороший знак. Остались и фрагменты костей с мантрами или в форме статуэток Будд. Все это тоже сохранили. Кроме того, из пепла извлекли маленькие металлические шарики – золотые и серебряные. Я сам это видел, я при всем этом присутствовал.

Его Святейшество Шестнадцатый Кармапа оказал на нас с Ханной огромное влияние. Он нам обоим очень точно говорил, чего хочет, и его слова никогда не выходили за рамки здравого смысла. Он никогда не желал и не просил ничего такого, что не соответствовало бы нашей культуре, нашему критическому мышлению. Он совершенно отчетливо говорил, что область моей работы простирается на восток от Рейна, включая Россию. Посылая меня впервые в славянский мир, в Польшу, он сказал: «Основывай центры до самой Японии».

И все, что он тогда велел, я полностью выполнил. Он говорил также, что я должен два раза в год посещать Америку, чтобы поддерживать там буддизм. Кармапа часто расспрашивал меня, желая услышать о последнем развитии событий в мировой политике. Ему всегда было интересно знать, чем занимаются разные страны и что происходит в разных областях жизни.

И он предоставлял мне полную свободу действий во всем, что касается моей работы.

Я нахожу замечательным то, что теперь мы можем переносить все энергии на Запад. На Востоке духовные основы все больше распадаются и исчезают. Культура растворяется в материализме и национализме. Но здесь, в наших странах, где пройдены все эти детские болезни, весьма многие одаренные, самостоятельные и интересные люди решают выбрать для себя буддизм Карма Кагью, Алмазный путь. Приходят сотни людей, хотят учиться, медитировать и нести в мир свободный, открытый йогический ум. Меня это очень радует. Это великое дело моей жизни.

Лама Оле Нидал

Гамбург,

31 декабря 1996 года

В этой книге описываются шестнадцать жизней тибетского ламы Гьялвы Кармапы, главы буддийской традиции Карма Кагью. Поучения и вся деятельность этой великой линии преемственных воплощений играют огромную роль в истории буддизма Ваджраяны и его современном развитии.

Кармапа, живущий ныне, Тринле Тхае Дордже (род. в 1983 г.), является семнадцатым в этой традиции, которую основал Первый Кармапа Дюсум Кхьенпа (1110–1193).