Мальчик посмотрел сквозь окно в черное ночное небо. Много раз он пытался найти похожую звезду, но безуспешно. Мириады звезд мерцали крошечными искорками, но среди них не было такой же крупной, как звезда Великий Благовей. По сравнению с остальными звездами та звезда была как прожектор и сияла так сильно, что свет ее отражался на снегу звездной дорожкой. Вдруг Ваня вздрогнул от неожиданности. Одна из звезд внезапно вспыхнула и увеличилась прямо у него на глазах. Сгорая от любопытства, мальчик выбрался из теплой постели и подошел к окну, подернутому морозным узором. Волнение охватило его. «Не может быть!» – мелькнула мысль. Сияние звезды продолжало усиливаться. От нее плавно тянулся серебристый луч, разрезая ночную тьму. Луч все удлинялся и удлинялся, и вскоре коснулся окна, к которому Ваня прижимался лбом. Стекло вспыхнуло ослепительным светом. Ваня отпрыгнул, зажмурившись. Замер на минуту. Повеяло холодом, словно стекло на окне исчезло. Сделал шаг назад и почувствовал, как под босыми его ногами захрустел снег. Снова мысль: «Не может быть!». Ваня открыл глаза и ахнул. Никакого окна перед ним больше не было. Как не было и уютной кровати рядом. И письменного стола с ночной лампой. И мягкого ковра на полу. Вместо него холодом обжигал ступни рыхлый белый снег, который был повсюду, куда ни глянь. Ваню окружало пустынное заснеженное поле, в точности, как год назад, когда он съехал с ледяной горки и очутился в неизвестном безлюдном месте. Над головой чернело звездное небо, и свет крупной яркой звезды еще серебрил снег перед ним, но постепенно угасал. Луч становился тоньше и словно таял, исчезая.

–Подожди, Благовей! – крикнул Ваня, подняв к звезде испуганное лицо. – Верни меня назад, домой!

Но звезда ничего не ответила ему. Он не услышал ее голоса. Дар Толкователя Языков почему-то не действовал. Луч продолжал меркнуть. Мало того, на небо со всех сторон начали наползать тучи, стремительно укрывая собой звезды.

–Благовей! – заорал Ваня что было сил. – Я же замерзну! Верни меня домой! Немедленно!

Но через пару мгновений тучи полностью укутали весь небосклон, и сквозь их плотный полог не мог пробиться свет ни одной звезды, даже такой крупной и яркой, как Великий Благовей. Стало темным-темно. Ваня в ужасе огляделся. Вокруг почти ничего не было видно. В этот раз все было гораздо хуже, чем тогда, когда он очутился здесь впервые. Теперь он стоял в пижаме, утопая босыми ногами в снегу, и холод обжигал его так сильно, что руки затряслись, а колени заходили ходуном. «Ну и что мне теперь делать?» – подумал мальчик, чуть не плача. В довершение ко всем несчастьям поблизости раздался волчий вой. Сердце у Вани оборвалось и рухнуло вниз. Неужели все повторяется, и ему вновь придется уносить ноги, спасаясь от волчьих зубов? Но не успел он пуститься в бегство, как от неожиданности замер, как вкопанный. В черном, затянутом тучами небе вспыхнул яркий свет. Вдали появились очертания знакомых саней, запряженных тремя оленями с раскидистыми ветвистыми рогами. И в точности, как в прошлый раз, Ваня разглядел в тех санях старика с длинной, развевающейся на ветру седой бородой. «Я второй раз в жизни вижу Деда Мороза! Жаль, только он меня сейчас не видит!» – подумал Ваня, провожая взглядом чудесное видение. Олени промчались по небу прямо над Ваней и быстро исчезли вдали. Снова стало темно. Неожиданно где-то совсем близко раздался пронзительный разъяренный женский вопль. Ваня вздрогнул от испуга и стал пристально всматриваться в кромешную тьму. Сначала по-прежнему ничего не было видно, только слышались ругательства и крики. Но когда глаза привыкли к темноте, мальчик разглядел совсем недалеко от себя, шагах в пятидесяти, очертания высокой женской фигуры, а затем и волков, присевших вокруг нее. Женщина топала ногами и кричала, злясь отчего-то, и было в ней что-то очень знакомое Ване. Страшная догадка обожгла его, вспыхнув в голове: «Леденюха! Но этого не может быть! Я же сам видел, как она превратилась в лужу!». Мальчик вжался в снег, дрожа больше от страха, чем от холода, чтобы злая ведьма и ее зубастые слуги его не заметили. Какое-то время он слушал злобные крики, к которым прибавился жалобный волчий визг, но вскоре все стихло. Осторожно выглянув из укрытия, Ваня увидел, что волчья стая удаляется от него, и следом за ними летит белая ворона. Впереди светились в темноте огоньки Снеговении. И ему срочно нужно было добраться до деревни, иначе он мог просто замерзнуть в снегу и навсегда остаться в этом сугробе. Ваня выждал, когда волки во главе с ведьмой удалятся на приличное расстояние, и заспешил следом за ними.

Когда мальчик добрался до деревни, он уже совсем не чувствовал ног от холода. Снеговики встретили его даже не пением, а тревожными вздохами, словно хотели что-то рассказать. «Ах-ах-ах! Ох-ох-ох! Ай-яй-яй!», – причитали снежные человечки каждый на свой лад. Ваня промчался сквозь распахнутые настежь ворота, заметив с тревогой, что сторожей на них не было. Это было странно и могло означать одно, – в деревне случилась беда. Мальчик заторопился. Он хорошо помнил дорогу к дому бабушки Акулины-Вязальщицы, где жила Живинка, и быстро добрался до него. В окнах дома горел свет, что выглядело еще более странным, чем распахнутые ворота. Ведь была глубокая ночь, и в это время люди обычно спали. Не зная, чего ждать, Ваня забарабанил в дверь онемевшими от мороза руками. Открыли не сразу. А когда дверь все-таки медленно и со скрипом отворилась, Ваня увидел не Живинку и не ее бабушку, а очень бледную незнакомую женщину с красными заплаканными глазами. Та пристально смотрела на него несколько мгновений и лишь потом позволила войти. В доме было холодно, даже морозно, почти как на улице. Наверное, давно не топили печь. И не пахло свежеиспеченными булочками и пирогами, как в прошлый раз. Женщина накинула на дрожащего от холода Ваню пуховую шаль, и приятное тепло мгновенно окутало его, согревая. «Ага, шаль самогрейная!» – он вспомнил, что вещи бабушки Акулины всегда были такие теплые, будто их только что сняли с печки. Вдруг сердце ёкнуло и забилось, как бешеное. В дальнем углу, на кровати, Ваня заметил девочку, лежащую с закрытыми глазами, но она не спала. Девочка была мертва. По крайней мере, так выглядела, по тому что в лице ее не было ни кровинки. Она была намного бледнее женщины, открывшей Ване дверь, хотя это казалось невозможным. Лицо ее было очень знакомым. Он бросился к ней, надеясь, что ошибся, хотя знал, что это не так. «Живинка!» – вспыхнуло в памяти ее имя. Конечно же, это была она. Бескровное лицо не оставляло шансов на то, что девочка жива. Чья-то рука легла ему на плечо. Он обернулся. Седобород! Но как-то изменился. Что с ним не так? Ах, да, борода из угольно-черной стала совершенно белой. И тут Ваня заметил, что в доме было полным-полно людей. Они стояли вдоль стен комнаты и перешептывались, разглядывая его. Некоторые лица были ему знакомы. Почему они все здесь? Что стряслось? Неужели Живинка…уме…? Ваня прогнал страшное слово из своих мыслей, все ещё надеясь на чудо. И оно произошло! Живинка вдруг приоткрыла глаза и выдохнул тихо, еле слышно:

–Ваня…

–Живинка! Что с тобой? – выкрикнул он, но глаза ее уже закрылись, и признаков жизни вновь не было видно на ее лице.

–Не шуми,– раздался из-за спины знакомый голос предсказателя.
– Жива она. Только вот жизнь в ней едва теплится…

–Почему? Что такое? – Ваня почувствовал облегчение. Жива ведь!

–Леденюха воскресла,– сказал Седобород мрачно.– По деревне прошлась, половину жителей в бездыханный лёд обратила.

–Я ее видел только что. Вместе с волками! Вороной белой в сторону города полетела!

–Ну, плохо дело. – Седобород сокрушенно покачал головой. – Решила, значит, там теперь разгуляться. Вот беда. Откуда только взялась, проклятая?

–Это я виноват,– послышался из угла печальный мужской голос. Все повернулись к нему.

–Петр? Ты-то причем?– удивлённо спросил Седобород.

–Да платье я в снегу нашел, будь оно неладно, и домой приволок.
– Отвечал крупный полный человек, виновато опустив голову.
– А жена моя его примерить решила. Ну и обомлел я, когда увидел ледяную статую на полу! А потом и ведьму саму заметил. Махонькая была, как сверчок. Мне бы прихлопнуть ее надо было, раздавить одним пальцем! А я, дурак, все глазам своим не верил, разглядывал, думал – мерещится мне… Помню только, как похолодело все внутри, обожгло всю душу морозом. И все… Живинке спасибо, добрая душа, спасительница наша. Отогрела, вернула к жизни и меня, и жену с детьми!

Люди зашептались. Голоса были разные, и сочувствующие, и осуждающие. Но Седобород решительно заявил:

–Ни в чём ты, Петр, не виноват! Не было в том твоего злого умысла. Видно, время ее пришло, ведьмово время. Так бывает, всем известно. Сколько боремся с проклятой злодейкой, сколько раз думали, что победили ее, а нет! Живучая она, гадина! Вечное зло за ней стоит. Помогает. И всегда будет помогать всем злодеям нашего мира! Если его не искоренить, то и злодеев победить не удастся.

–Искоренили б, если б знали, где тот корень зла пророс… – раздался в толпе немолодой женский голос, и Ваня обрадовался, узнав доброе круглое лицо бабушки Акулины.

–Вот Ваня, спаситель наш, узнает, пойдет и искоренит, – сказал Седобород, отчего у Вани брови взлетели на лоб.

–Я? Искореню вечное зло? Как это? Я не собираюсь никуда идти! Я домой хочу! Я вообще не понимаю, почему снова здесь очутился! – Ваня затараторил, протестуя, но Седобород прервал его.

–Ясно, почему. Благовей тебя выбрал. Как и в прошлый раз.

–Но за что?

–Благовей – великий мудрец, все видит, все знает… В прошлый раз ты наш мир от злодеев спас, и в этот раз сможешь…

–Да я бы с радостью, но что я могу против ведьмы сделать?– недоумевал Ваня.
– В прошлый раз мне удалось ей в лицо огнем плюнуть, потому что она этого не ожидала. Теперь ведьма меня к себе и близко не подпустит!

–Найдется другой способ, поверь, -уверенно ответил Седобород. – Мы все в тебя верим, Ваня.

Ваня даже ссутулился от свалившейся на него ответственности. Весь народ Снеговении надеялся на него! А он вовсе не был уверен в том, что сможет им хоть чем-то помочь! Вдруг взгляд его упал на полумертвую Живинку, о которой он на мгновение позабыл.