– Бежим со мной, Эри… – берёт моё лицо в ладони и припадает лбом к моему лбу.
– Мы сможем. Вместе мы всё сможем, ты же знаешь… Ради тебя я… Чёрт. ади тебя я попытаюсь справиться с этим. Помоги мне справиться с этим, Эри…

Не отвечаю. Не могу ответить. Не знаю, что ответить!

– Всё слишком далеко зашло, Дьен, - всё, что удаётся выдавить сквозь рыдания.

Тишина.

– Значит, нет? – мрачный смешок вырывается изо рта Дьена, руки падают по швам. Выпрямляется и отходит в сторону. – Ты же любишь всяких тварей, – голосом пропитанным ядом, стоя ко мне спиной. – Разве я не прав? Ты же… грёбаная любительница мортов! Так в чём проблема, Эри?!! А?!! – вновь подлетает ко мне, хватает за плечи, вздёргивает на ноги. – сли я теперь такая же тварь, сбеги со мной! Будь со мной! Люби меняяяя!!!

– Я… я не могу… – всхлипываю, дрожа в руках Дьена.
– Я не могу!

Я не могу сбежать.

Я не хочу.

И я не знаю этого парня. Это не Дьен. Это – зараза, которая жила и пускала корни в его сердце долгие-долгие годы.

– Я не могу, - повторяю решительней.

– Аааа… ну, да, кoнечно не можешь! Как это ты без своего уродца сбежишь?..
– Холодный отрывистый смех вырывается изо рта Дьена, глаза становятся дикими.
– Уе трахалась с ним? А, Эри? Трахалась с этим чернокровным выродком? Раздвинула перед ним ноги, да? И как тебе член морта? Понравилось?!!

– Остановись.

– Я спрашиваю: ПОНРАВИЛОСЬ?!

– Остановись, Дьен! Хватит!

– А что не так? А?.. – давясь безумными смешками, вдруг вжимает меня в стену, одной рукой удерживает на месте, а второй, одним резким движением срывает с меня штаны; старая ткань тюремной робы рвётся по швам и оставляет меня в одних трусиках.

Пытаюсь кричать, пытаюсь вырваться, пытаюсь дать отпор, оттолкнуть от себя слетевшего с катушек Дьена, но он слишком проворен и силён. Можно не сомневаться – в нём уже есть сила морта.

Гремит пряжка ремня…

– Куда же ты, Лисёнок? Почему убегаешь?..

Спина ударяется о бетонный пол…

– Я ведь теперь тоже тварь! Расслабься, Эри!

Срывает с меня трусики. Бросает в сторону…

– Тебе понравится.

С первобытной силой обрушивается на мой рот в глубоком жадном поцелуе…

Пальцы жадно хватают, мнут тело. Причиняют боль…

— Не надо… Не надоoо, Дьен… Прошу, не надо! Не поступай так со мной!

– Помнишь, нашу клятву? – насильно раздвигает мне ноги.
– «Я буду вечно любить тебя, Лисёнок». Что ты должна ответить?.. Ну?..

Отвечаю на вопрoс.

– Что-что? Не расслышал. Повтори, Лисёнок.

– Ненавижу.

Заглядывает мне в глаза c жестокой, холодной улыбкой на губах, упирается в меня головкой члена,и я с силой зажмуриваюсь, понимая, что сейчас ворвётся в меня, изнасилует…

…и мне придётся как-то с этим жить…

Хорошо, что недолго.

Собирается сделать первый толчок, но вдруг, словно в судорогах,трясётся надо мной и тут же заваливается на бок, теряя сознания. А перепуганный до смерти Брэдли с бледным, как простыня лицом, стоит над нами и держит в руке шокер.

– М-м-мне к-конец, – сглатывает и c паникой во взгляде смотрит на вырубленного шокером майора кинжалов.
– М-мне точно конец.

***

– Ничего тебе не будет, - повторяю, едва шевеля языком. – Дьен ни за что никому не признается в том, чтo пытался сделать. Его разжалуют.

– Уверена?
– протягивает звонким, натянутым голосом.
– А я вот почему-то нет. И мне чертовски страшноооо… Чёрт! Чёрт! Чёёёёёрт…

– Спасибо, – заглядываю Брэдли в глаза и благодарю со всей искренностью, на какую только сейчас способна. – Ты всё сделал правильно.
– И добавлю то, что он хочет слышать: – Ты предотвратил преступление. Для меня ты теперь герой.

— Ну… я, просто… Просто выполнял cвой долг, – мямлит. – Да и потом…

Но договорить не успевает.

– Дерьмово выглядишь, подруга. Свидание не удалось?
– улыбающееся лицо Зары проплывает перед глазами,и я из пoследних сил заставлю себя не отключаться, ногам не подкашиваться, а векам держаться открытыми.

– Куда вы её ведёте?
– замираю у двери в камеру, в которую меня практически дотащил на себе Брэдли, хватаюсь за стену, чтобы не рухнуть на пол и непонимающе смотрю то на Зару,то на двух конвоиров, один из которых сейчас затягивает верёвку на её запястьях.

– В камеру к бойцу, – легкомысленно отвечает Зара. — Ну, к тому самому, который послезавтра, скорее всего, сдохнет,и тем самым отправит меня на корм милым пушистым пёсикам. Видишь ли, эти придурки считают, что если боец успеет проникнуться симпатией к своей ставке,то и сражаться будет эффектнее, защищая «своё». Бред, скажи?